Превратить квартиру в мастерскую. Узнали, как живут современные художники
Где взять внутренние ресурсы, когда нет возможности работать? Как дисциплинировать себя? Существует ли в действительности вдохновение? Спросили украинскую художницу о будничной жизни и секреты эффективного творчества
На Грушевского, 20 в Ивано-Франковске, в одной квартире разместилась целая улица с домом, адрес которого — Коцюбинского, 10. Удивительно? Так придумала молодая украинская мастерица, внучка художника, мастера резьбы по дереву, Михаила Стринадюка.
Кристина Стринадюк — художница, которая продолжила дело своего деда. Она перенесла его мастерскую из дома, что находился на Коцюбинского, 10 в городе Косов в жильё в Ивано-Франковске, где теперь рисует сама и учит этому детей и взрослых, а еще — ваяет, делает принтованный текстиль и полиграфию, развивает собственные проекты и помогает раскрываться другим художникам.
О том, как это, иметь мастерскую дома и о том, почему уроки рисования эффективнее проводить в онлайне, чем в оффлайне
— Кажется, еще год назад мастерская не была доработана, завершили ли вы работу над ней сейчас?
— Она развивается, мы постоянно что-то дорабатываем — меняем столы местами, передвигаем станок с места на место, организовываем фотозону для изделий, то здесь все крутим. Мы проектируем полки, потому что нам хочется лучше обустроить зону принтирования, так что это постоянный процесс. И думаю, это нормально и органично — мы меняемся так же, как меняется пространство мастерской. Но базово мы уже все сделали.
— Мастерская дома — расскажите, как это?
— Жить там, где и творить — это концепт, воплощенный моим дедушкой. Но на самом деле многие из мастеров его используют, потому что удобно, и изоляция или не изоляция — ты ни от кого не зависишь, тебе не нужно идти на работу в снега и метели. Ты в тапочки переобулся, заварил себе чаёчек и нормально себе работаешь в уюте.
Я не отдыхаю в пространстве мастерской — мне немножко тяжело настроиться здесь на какой-то отдых, поэтому есть правило «Здесь работаю, а там отдыхаю». Все-таки есть определенное разделение, но оно такое, условное. Все-таки я живу там, где работаю.
— Если придется проводить выставку — где она будет?
— Я думаю, это будет в каком-то другом помещении, не в мастерской, где непосредственно это все творится, а в музеях, галереях или в других пространствах, двориках других домов с историей или в нашем дворе, где Мастерская … Возможно, мы каким-то образом будем обыгрывать выставку в высокой горной долине, или в любой другой небанальной зоне. Когда карантин закончится, мы что-нибудь придумаем. Скорее всего, это будет уже в следующем году.
Лично мне персональная выставка не нужна, я это желание переросла. Это, скорее, потребность моей семьи, чтобы закрыть какой-то гештальт и принять меня как художницу. И мне интереснее было бы сделать выставку акварелей учеников, работающих в Мастерской.
А также хочется отыскать потерянные/проданные или находящиеся сейчас в частных коллекциях изделия моего отца Романа, дедушки Михаила, прадедушки Дмитрия и сделать нашу совместную с ними выставку, где будет прослеживаться, как искусство одной семьи развивалось во времени.
То есть, если выставляться — должна быть сильная концепция.
— Я знаю, что вы проводите уроки рисования. Где теперь они проходят?
— До карантина ученики приходили в мастерскую, но сейчас мы все перевели в онлайн. С марта мы очень резко перенастроились, и Zoom — теперь моя родная платформа, я на ней каждый день по несколько раз. Хотя, раньше, кто бы мог подумать, что занятия акварелью возможны в онлайне? Но возможно! И мы такой формат делаем. Вот за мной стоит штатив, ставлю его на стол, подключаю телефон и снимаю то, что рисую, и тут же я выведена, как спикер — объясняю и показываю все, и тут же выводится референс. По сути, я рисую все то же, что рисуют ученики, и так происходит определенный творческий обмен и есть два разных видения одного референса. Наверное, это такой формат, которого мне когда-то не хватало, когда училась, потому что преподаватель, преимущественно, подходил и правил своей рукой, но не рисовал свою работу как пример. Учеников много, и нарисовать самому на работе ученика ему было проще. А здесь я действительно показываю приемы, техники, как можно решить ту или иную задачу, что за чем рисовать, и вижу, что этот формат довольно хороший. И работает такая штука, что ты за человека не сделаешь, вся ответственность на нём, а я только могу направить, подсказать, показать у себя, а ученик сам уже делает свою работу.
Большая часть занятий проходит в режиме реального времени, однако с самого начала карантина Кристина записывала каждое свое занятие, и теперь, в случае чего, может направить видео, в котором подробно объясняет ту или иную технику, и теперь этого материала хватает на то, чтобы смонтировать целых два онлайн курса по акварели.
Пока Кристина рассказывала о том, сколько материала уже есть от проведенных занятий, я думала только об одном: как ей, такой творческой и легкой, удается дисциплинировать себя и нести ответственность и за себя, и за своих учеников? Назрел вопрос, который, пожалуй, беспокоит всех, чья деятельность связана с творчеством, или тех, кто вынужден работать дома: откуда взять силу для работы, когда рядом так много отвлекающих факторов?
О самодисциплине, внутренних ресурсах для работы и вдохновения
— Как заставить себя работать, когда твой офис находится в двух шагах от удобной кроватки и кухни? Может, нужно чем-то мотивировать себя?
— Мотивация не работает — только дисциплина. Мотивация мне не нужна, потому что занимаюсь любимым делом: это и работа, которую я давно хотела. У меня объединены очень разные виды деятельности: и преподавание, и рисование иллюстраций, и работа над принтами, и мастерская, и сейчас мы получили грант. Мне не нужна дисциплина для того, чтобы это все делать, но понимаю, что есть задачи, их много и я в Мастерской не одна, поэтому обязательно необходимо планирование. Это работает только так.
— Где взять вдохновение для работы?
— Для меня вдохновения не существует, но когда-то я опиралась на это слово, и оно было очень хорошим оправданием. Ну вот, если у меня что-то не получается — то нет вдохновения. Сейчас все по-другому. Я, скорее, опираюсь на, опять же, дисциплину и чувство, когда «прёт». Это состояние потока, в который я вхожу, когда начинаю рисовать и через минуты 3 никакого вдохновения, чтобы работать, не нужно. Все зависит от внутреннего ресурса, от состояния здоровья, выспалась ли я, не голодная, отдохнула ли. Я должна быть в ресурсе, и это не зависит от вдохновения, за котором можно прятаться или оправдываться ним. Если не получается — это не значит, что нет вдохновения, просто я не в ресурсе сегодня — уставшая, либо очень много сегодня отдала и уже больше не могу. А когда ты создаешь что-то — отдаешь, вкладываешь. В таком случае я подожду до завтра, и завтра будет лучше. Или спрошу себя: «Чего тебе хочется, чего тебе сейчас не хватает, Кристина? Может, чаю? Может фруктов? Может, выйти из Мастерской и прогуляться?», — и это тоже работает.
— Было такое, что опускаются руки? Как с этим справиться?
— Бывало, конечно. И раньше, когда была моложе, это меня огорчало, я не умела быть в этом состоянии, пыталась с ним бороться. Годы психотерапии дали понять, что если такое состояние есть, в нем нужно побыть. Надо почувствовать его и понять, что за ним стоит. И грустить — это хорошо, быть без ресурса — тоже нормально. Негативные эмоции — это тоже ок, их не стоит бояться — их надо проживать, отбыть и это нормальная часть нашей жизни. И нет хороших или плохих эмоций, а утолять печаль и сбегать в радость — не вариант.
У нас здесь Карпаты, и горы — все завязано на определенных верованиях и магии. У меня тоже есть своя магия 🙂 Поэтому если что-то не получается, говорю, что гений, живущий во мне, покинул меня и отдыхает. А пока он отдыхает — я ничего не создам. Сейчас он отдохнет, я тоже, и потом, когда он вернется, то сделаем что-то вместе. Это избавляет меня от ответственности «за свою гениальность», потому что я — только человек, которого гений выбрал, как ретранслятора своих идей. И я просто их воспроизвожу. Можно даже придумать место, где у тебя в Мастерской этот гений «отсиживается» и ждет. Эту идею предложила когда-то Элизабет Гилберт на одной из конференций TED и ее подход мне очень помог.
Поэтому когда у меня падают руки, я понимаю, что этот гений ко мне не придет, нужно прислушиваться к себе. У нас с коллегой есть даже правило: если я или она не в ресурсе, мы не будем себя заставлять, говорить «Нет, делай это, ты должна», потому что это — обесценивание человека как личности, художницы, у которой есть свое настроение, свои эмоции и ресурсы. Ты не должен себя насиловать, если не можешь. Я за экологичность в работе и за чувство, внимательность к себе. Насиловать, конечно, тоже можно, но это ни к чему хорошему не приведет.
О творчестве, причастности к Марине Абрамович и о точках пересечения «трушной» украинской и японской культуры
— Вы говорили, что недавно получили грант. На что он пойдет?
— Это совместный проект, Мастерской «Коцюбинского, 10» с Urban Space Radio и наших партнеров ОО «Фонд украинских гуцулов в Румынии», который решили поддержать House of Europe. Мы потратим его на воплощение проекта «Жить (с) искусством». Это онлайн-галерея, о гуцулах, об искусстве народных мастеров. Сквозь личность будет показано творчество с очень небанальной подачей — через формат видеопортретов. Это почти неизвестная для Украины история, когда мастер будет сидеть перед камерой и смотреть на зрителя. Будет происходить зрительный контакт, не просто как с картины или фотографии, а достаточно динамичный, когда человек дышит, движется, смотрит на тебя, может говорить или не говорить, может играть с котом или держать в руках свое изделие — очень органичная и живая история. Мы создаем эту галерею, ведем всё медиа-наполнение, то есть фото, видео, фирменный стиль — визуально это будет очень круто выглядеть. А наши партнеры по проекту, Urban Space Radio будут делать 40 подкастов. Партнеры из Румынии воплощать все то же у себя. Но это не только о визуальном и прикладном искусство, будет еще и о литературе, и о музыке. Мы раскроем украинских и румынских гуцулов максимально полно, насколько можем это сделать, звуками и визуальным наполнением. Весь проект продлится 9 месяцев.
— Визуальный портрет. Это очень похоже на перформанс Марины Абрамович «Присутствие художника», да?
— Да. Тогда художница сидела напротив зрителя вживую, в нашем проекте портреты будут записаны и показаны на сайте-галерее. Это хорошая идея, воссоздать что-то вроде перформанса Марины Абрамович, но не хочется быть вторичными. Видеопортрет, кстати, тоже дает определенные насыщенные ощущения. Когда смотрю на такие видео, мне и неудобно, и интересно — я сталкиваюсь со смесью разных эмоций. Происходит принятие, я перестаю оценивать — мне просто интересен человек, понимаю, что за его плечами багаж знаний, умений и опытов … Это просто человек, и я — так же — просто человек. И мы такие цельные, интересные, живые друг для друга — это очень важный и ценный момент сближения, и также, наверное, возможность побыть в присутствии художника. Да, на самом деле, что-то оно имеет общее с Мариной Абрамович, — соглашается Кристина.
— «Аутентичность, австрийские росписи, гуцульское искусство, японские кимоно и желтые стены в одном помещении» — такое описание вы дали своей мастерской в одном из постов. Если представить, что это — логический ряд, то первым я бы вычеркнула кимоно. Объясните, откуда они взялись?
— Ну смотрите … Япония нам, жителям Карпат, немного откликается. У японцев есть так же своя культура, аутентика и горы, и моментами Япония напоминает мне мою Гуцульщину, а Гуцульщина — Японию. Мне эти народы достаточно близки, сквозь годы им удалось сохранить свою аутентичность и они это транслируют. И неважно, что было: войны, различные сложные времена, а они сохранили свою аутентичность. Они интересны мне как народ, что до сих пор существует, сохранил свои традиции и ремесло. А команде Мастерской интересно искать эти связи между народами. Кимоно — довольно современное, так же как и гуцульская орнаментика. Поэтому мы решили это совместить. А еще мне в кимоно нравится свободный фасон, легкость их нарядов, а их росписи мне чужие. Зато гуцульская орнаментика для меня родная, и на пересечении этих двух культур можно создать новые самобытные произведения. Представьте себе самурая-гуцула в кимоно с геометрическими гуцульскими орнаментами! Все эти трушные народы, они как будто вне времени, очень органичны и сейчас, и в прошлом … На них не влияет карантин с самоизоляцией, ибо творчество — это уединённая штука.
— В какой момент появилась эта идея? Как будете ее развивать?
— Все началось из-за собственной любви и интереса к другим культурам. И в этом мы всегда пересекались с моей коллегой, поэтому решили начать. В моей частной коллекции есть два настоящих японских кимоно из натурального шёлка — свадебное и повседневное. Я их ношу, и мы ими вдохновляемся в создании своих, авторских. Наша задача — фасон японского кимоно пересечь с традиционными нарядами гуцулов и их орнаментикой. Что мы можем найти здесь общего? Как мы можем такие народы познакомить и перекликнуть между собой? Для меня это показалось интересным вызовом и задачей. В будущем мы думаем выпустить целую серию кимоно. Пробуем их отшивать из льна, для лета это очень удобно. Оно не парит и спасает от жары, им можно укрываться, оно продувается, дает какую-то такую внутреннюю легкость, подлинность, натуральность, стремление быть ближе к природе, в него погружаешься, как в оазис, где прохладно.
Сейчас мы продумываем линопринты, а моя коллега отшивает первые образцы кимоно. Это такой экспериментальный проект, он тянется очень долго, но мы на хороших результатах и думаю, что к следующему сезону это воплотим.
Нам давно уже хотелось создать свою одежду, ведь раньше мы делали принты на готовых, отшитых футболках. Уже есть опыт создания домашнего текстиля — создаем подушки с теми же орнаментами.
Кимоно, зато — полностью авторский продукт в сотрудничестве с моей коллегой
— Напоследок, мастерская как арт-пространство. Удалось уже кого-то вдохновить на создание чего-то в этом месте?
Много таких примеров. Гости Мастерской начинают у нас вырезать на линолеуме, делают оттиски на своей же одежде, некоторые оставляют эти формы для нас на будущее и мы уже потихоньку собираем свою «базу» принтов на основе вырезанных форм на линолеуме и дереве …
Недавно моя коллега в рамках нашего проекта-коллаборации с японской культурой сама создала принт — полностью вырезала самурая, большой принт на целую спину, и это очень классный инспирейшн: она пришла работать в мастерскую, здесь вдохновилась и создала что-то свое. Для нее это очень классный толчок, потому что мне хочется, чтобы мастерская была платформой для художников, которые видят здесь возможность развиваться и творить. Вот тебе станок, вот резцы, форма, краска — делай! Человек берется, и у него получается. Для этого не нужно учиться десятками лет — только прислушаться к себе, взять резец и рукой выразить свои мысли и идеи. И это прекрасно — видеть потом результат. У меня есть фотография, когда Кристина сделала первый тестовый оттиск с авторской формы: она стоит с ним, улыбается и так счастлива! Я понимаю, что на самом деле там не просто принт. Это — визуализация и материализация всего, что она себе представляла, и сделала своими руками, а теперь этот принт можно тиражировать и поселить на футболках, сумках или кимоно!
Ты можешь вынашивать все это в себе месяцами или годами, но когда видишь готовое произведение — чувствуешь, что живешь не зря, потому что творишь что-то вечное, что может стать целым явлением.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
