Лесные пожары, война и последствия: что делать с пепелищем?

Начиная с 24 февраля, в Украине было охвачено пожарами более 40 тысяч гектаров территорий лесного фонда. Половина этой площади приходится на Чернобыльский биосферный заповедник. По данным Министерства охраны окружающей среды, в результате военной агрессии рф в украинских лесах весной уже произошло втрое больше пожаров, чем в прошлом году.

Огромное количество пожаров фиксировали в частности в Чернобыльской зоне отчуждения. Эта проблема там стоит особенно остро, и не потому, что в воздух якобы попадают радионуклиды. Дело в том, что в местности почти не осталось пожарной техники: из пятидесяти машин осталось пять-семь. Кроме того, леса в Чернобыльской зоне заминированы, каждый взрыв мины — это потенциально новый пожар. И больше погибших животных. Пока в зоне не было сверхмасштабных пожаров, но мы все помним пожары в 2020 году, когда горело более 100 тысяч гектаров — это может повториться.

Вообще на севере страны заминировано много лесов. Уже известны случаи, когда сотрудники лесной отрасли подрывались на минах; поэтому определенные территории просто изымают из хозяйственного оборота. А поскольку разминирование лесов для ГСЧС — далеко не приоритет (поскольку Служба фокусируется в первую очередь на населенных пунктах), к работе с этими лесами руки могут дойти еще не скоро. С другой стороны, есть в этом и краткосрочное положительное влияние — у лесов будет время на восстановление без участия человека.

Ужасную ситуацию наблюдали и в Херсонской области, где пожары охватили около 260 гектаров рукотворных лесов. Есть теория, что это оккупанты поджигали леса, чтобы бороться с украинским партизанским движением. Фактом является, по крайней мере, то, что в течение пяти суток россияне препятствовали тушению, не давали лесной охране приблизиться к пожарам. Местные жители задыхались от дыма и боялись за свои дома, просили разрешения на тушение пожаров — несколько дней подряд город был окутан дымом. И несмотря на то, что уже сейчас состояние воздуха в городе, по данным ЛУН, удовлетворительное и местами даже хорошее, а сильное задымление — это временная проблема, последствия от пожаров не заканчиваются. Среди них могут быть и гораздо более серьезные.

В условиях боевых действий фокус на сохранение деревьев размывается, и вопрос охраны лесов, который и до войны не был приоритетным в Украине, становится еще менее весомым.

"Кроме прямого влияния войны на окружающую среду, есть еще и опосредованное, и если говорить о том, какое из них хуже — я думаю, что второе", — говорит биолог и член ОО "Украинская природоохранная группа" Егор Гринник. В этом случае появляется много новых проблем.

Первая проблема — это увеличение вырубки лесов. Пятый пакет санкций ЕС против россии предусматривает запрет на импорт древесины из страны-агрессорки. На это министр защиты окружающей среды Украины заявил, что Украина будет наращивать объемы рубок, чтобы частично заменить россию и Беларусь на европейских рынках древесины. И учитывая, что объемы рубок за три месяца полномасштабной войны пока не увеличились, существуют прогнозы, что ситуация изменится, ведь бюджет нуждается в новых поступлениях, поступать они будут от продажи ресурсов, и это в итоге приведет к более активной вырубке лесов.

Вторая проблема — нехватка средств для финансирования лесохозяйств. На охрану лесов также нужны деньги, и учитывая, что в основном лесхозы работают на самофинансировании за счет вырубок, которые невозможны из-за заминирования лесов, то и на охрану от пожаров, засорение лесов денег может не остаться. В условиях войны эта тенденция, к сожалению, уже наблюдается. Вместе с тем останавливается работа по созданию новых заповедных территорий в лесах.

Третья проблема — это временная невозможность проверок лесов. В последние месяцы из-за войны посещение лесов было запрещено, а следовательно службы контроля не могли проверить леса на незаконные рубки. Сложности связаны также и с временно "закрытой" процедурой, которая называется "оценка влияния на окружающую среду" — общественность не имела никакого доступа к информации о вырубке лесов.

Четвертая институциональная проблема — это отмена на период военного положения «сезона тишины», то есть запрета на вырубку леса с апреля до июня, на период размножения животных.

"Мотивация этого проекта — повышение обороноспособности государства, но лично у меня возникает вопрос: с кем воюет государство? С лесными птицами или с россией? Логики в этом нет, — критикует решение властей Егор Гринник, — потому что никто этого законодательства не соблюдает. И сейчас, когда активисты посылают в Госэкоинспекцию сообщения о незаконных рубках, были случаи, когда в службе отвечали: "Сейчас война, и никто ничего не будет проверять".

Массовое уничтожение растительного и животного мира, отравление атмосферы и водных ресурсов или совершение других действий, которые могут повлечь за собой экологическую катастрофу, — это особо тяжкое преступление, определенное Уголовным Кодексом Украины, также охватываемое положениями Римского устава. Это преступление также называют экоцидом. Впрочем, такое понятие пока не использовали в юриспруденции. Проблема в том, что состав такого преступления охватывает слишком много оценочных понятий, не нашедших своего отражения ни в действующем УК Украины, ни в правовых позициях Верховного Суда Украины. Это касается понятий "массовое уничтожение растительного или животного мира", ведь в УК Украины не определено, на каком этапе причинения вреда растительный или животный мир можно считать уничтоженным. УК также не устанавливает количественных критериев, определяющих массовость уничтожений.

"У Министерства охраны окружающей среды была сумасшедшая идея предложить закон, в котором будут повышены штрафы за пожары. В том числе ввести уголовную ответственность, если пожар приведет к массовой гибели животных. Но это не все. Замминистра на полном серьезе говорил, что за каждое погибшее животное будет создана "такса": за каждую лягушку, допустим, 10 гривен, за каждую сову — 50. Но как это сосчитать? Кто будет ходить по лесам и искать обгоревших сов, и зачем это вообще делать?"

Однако если отнестись к вопросу придирчиво, все же можно подсчитать, сколько птиц или растений определенного вида есть на одном гектаре леса. Однако это будут неточные данные.

"Мы и так понимаем, что вред — колоссальный. Что дальше делать с этой информацией — непонятно", — добавляет биолог.

Во-первых, надо наконец понять, что рубки леса и деньги, которые мы получаем от продажи древесины, — это мизер, по сравнению с той пользой, которую дают леса, если управлять ими правильно и не рассматривать исключительно как источник ресурса. Например, только Голосеевский лес в Киеве ежегодно продуцирует чистый воздух, эквивалентный 400 миллионам гривен, — такие подсчеты сделали специалисты по организации "Экология. Право. Человек". ООН также прогнозирует: ежегодные потери мировой экономики от деградации биоразнообразия составляют около 500 миллиардов долларов США каждый год. Однако мы до сих пор часто рассматриваем лес только как источник древесины. Без соответствующего финансирования и надзора созданная человеком экосистема почти не принесет пользы: искусственные леса меньше чистят воздух и воду, а фауна в них значительно беднее, чем в природных лесах.

Второе решение проблемы состоит в том, чтобы сберечь остатки природного леса, а не выращивать новые леса, и вот почему: искусственная экосистема, созданная человеком, менее устойчива и имеет значительно более высокие риски исчезновения из-за болезней и вредителей. Так произошло с рукотворными лесами на Полесье:

«В прошлые годы была проблема с жуком-короедом, который массово уничтожал сосновые деревья. Представьте себе короеда, который приходит в лес и вместо многих разных видов деревьев разного качества и возраста видит только одинаковую сосну в ряд — для него это просто шведский стол», — приводит пример биолог и член ОО «Украинская природоохранная группа» Егор Гринник.

Устойчивость экосистемы с монокультурой (как это бывает в искусственных лесах), по словам Егора Гринника, по сравнению с естественной экосистемой намного ниже. Чем больше в любой системе компонентов, тем больше шансов, что в случае, когда один из этих компонентов выпадет, другие станут на его место и экосистема продолжит свое существование. В монокультуре этого не происходит.

"Так что, если бы короед "напал" на естественный смешанный лес, другие деревья заменили бы уничтоженные жуком сосны, и лес и дальше бы остался лесом", — говорит Егор Гринник.

Решением проблемы может стать и дополнительное финансирование из Европы. В ЕС сейчас готовят инструмент "Rebuild Ukraine" — аккумулирование денег для поддержки Украины. Пока что, по плану, эти средства в том числе будут тратить в соответствии с зелеными принципами Евросоюза.

"Было бы здорово, если бы эти средства сопровождались какими-то более конкретными требованиями относительно реформ в сфере окружающей среды", — добавляет биолог.

В Херсонской области, которая в этом году существенно пострадала от пожаров, леса рукотворны: их сажали, чтобы остановить наступление пустыни. Создавать лесные массивы, ставшие крупнейшими искусственными лесами в Европе, начали в 50-х годах прошлого века. Сельчане буквально отвоевывали у песков территории для жизни и земледелия, а бороться было с чем: во время песчаной бури хату могло занести, как снегом в сильную метель. То же, вполне возможно, угрожает Херсонщине и сейчас. Насколько сильна угроза, мы спросили у Егора Гринника.

Специалист объясняет: тождественная проблема есть с горящими и сейчас лесами вокруг Северского Донца — пока оценить масштаб повреждений очень трудно. Многие из этих лесов, как и на Херсонщине, рукотворны, их насаждали в степях. И здесь биолог задает вопрос: насколько плохо, что эти леса сгорели?

"Ведь они существовали как искусственная экосистема, созданная на месте естественной. Есть два варианта: либо естественным путем восстановятся сгоревшие леса, либо восстановятся степи. Для рукотворных лесов Херсонской области есть та же проблема", — объясняет он.

"Сейчас мы постоянно слышим о том, что искусственные посадки горят на Кинбурнском полуострове, — продолжает биолог — и проблема в том, что они были искусственно созданы на месте природных экосистем. То, что они горят, может, не очень хорошо, но если их заново не восстановят, на их месте восстановятся степи, а это экосистемы, которые находятся под гораздо большей угрозой, чем леса. И говоря о степи, важно понимать, что это сбалансированная природная экосистема, защищающая почвы от эрозии, а реки от заиления". Биолог объясняет:

"Возьмите любую искусственную экосистему типа поля. Там происходит постоянная эрозия: почва голая, ничем не покрытая. Когда дует ветер, поверхностный слой почвы разлетается, а во время дождя смывается и попадает в реки. В результате происходит обеднение почвы, заиление рек, пылевые бури… В степи этого нет, ведь там все продумано: травянистый покров классно защищает почву, накапливает плодородные слои почвы. Проблема в том, что в Украине степей почти не осталось, но представьте себе, что в мире более половины сельскохозяйственных культур зависит от опыления насекомыми. Преимущественно эти насекомые живут в степях и лугах".

Егор Гринник говорит, что представление о том, что "место, в котором растут деревья, лучше места, в котором ничего не растет" досталось нам в наследство с советских времен. Из этого следует прошлогоднее решение Президента Зеленского посадить миллиард деревьев в Украине. Оказывается, их и сейчас очень активно высаживают в степях на юге Украины, однако вместо лесов получают уничтоженную степную экосистему и почти нулевой результат, поскольку высаженные деревья не приживаются в нетипичной местности. Именно поэтому стоит задуматься: действительно ли горение искусственных лесов на Кинбурнском полуострове является проблемой, ведь он должен быть степью, а не посадкой:

"Возможно, это приведет к восстановлению степей, и это будет неплохо", — делает неожиданное для нас заключение биолог.

Однако не все экологи согласны с таким мнением. Профессиональный эколог, эксперт в области экологической безопасности и управления природоохранной деятельностью Максим Сорока отметил, что приведенное утверждение о воссоздании степей — это классическое утверждение энвайронменталистов. 

"С точки зрения классической биологии, возвращение этих территорий в прежнее состояние возможно, но при условии, если бы не было людей, если бы эти земли не использовали, и мы вернулись, как нам об этом говорит путин, в восемнадцатый век", — говорит эколог. 

По словам Максима Сороки, искусственные леса создают соответствующую структуру, позволяющую пользоваться определенными территориями, а также выполняют очень много функций, в частности, восстановление и балансирование водостока, создание экосистемных услуг в регионе. Искусственные леса — это зона местной рекреации, зона регуляции микроклимата, зона регуляции водного режима.

"В некоторых районах Луганской области еще в 70-х годах в качестве эксперимента искусственные леса были посажены как ветрозащитные элементы, и они доказали свою эффективность. Эта территория уже была изменена, и эти леса уже используются", — заключил Максим Сорока. 

Так что мы видим, что каждое явление имеет две стороны медали, и предсказать, какими будут последствия от горения лесов, сложно. Напоследок, стоит лишь добавить, что любая экосистема способна к воспроизводству, и даже тот необъятный нанесенный войной вред может быть восстановлен с годами. Все, что нужно сделать нам, — не ухудшать состояние лесов, бережно относиться к окружающей среде и пытаться приблизиться к зеленым принципам сосуществования с природой.