Мертвые дельфины, не вернувшиеся пеликаны и отсутствие рыбы: как война влияет на Тузловские лиманы
Ближе к югу Украины пейзажи все более напоминают африканскую саванну: желтые, выгоревшие на солнце поля, приземистые деревья. Мы едем по пустой трассе, дикие птицы разлетаются перед автомобилем, и чем ближе мы к точке назначения — тем их больше.
У птиц не бывает войн, и они не знают о том, что на Украину напали. Тем не менее они тоже страдают от боевых действий. Наш материал будет посвящен именно этому — как влияет война на мир дикой природы в Тузловских Лиманах — это самый большой национальный парк на территории Европы, который находится на юге нашей страны, в Одесской области.
Его площадь — почти 28 тысяч гектар, и сейчас это единственный парк на Черноморском и Азовском побережье, не оккупированный россиянами. Подъезжая к домику, построенный в 2018 году для сотрудников парка, которые постоянно там пребывают, еще издалека мы замечаем человека на вышке. Это Иван Трифонович Русев — главный ученый, и герой нашего материала. Он наблюдает за нами в бинокль и успевает спуститься с вышки, пока мы паркуемся.
На фото: полудикие козы, которые живут рядом с домиком для сотрудников парка "Тузловские Лиманы"
Кроме него нас встречает целая компания: несколько осликов, небольшая отара коз:
— У нас тут кот есть, есть 3 осла. Ослика нашего видели? Одна осличка стоит, один маленький ослик, второй, третий — большой ослик… Когда был уровень воды высокий, то тут ходила лодка. Есть змеи, но ядовитых у нас в нацпарке нет. Тут лодка стоит, это фотозона, туристы фотографируются. Видите, маяк черно-красный, называется Шаганы, он очень патриотичный — в черных и красных цветах. Единственный маяк, ближайший к острову Змеиный.
На фото: Ирины Выхристюк, директорка НПП "Тузловские Лиманы", журналистка "Рубрики" Виктория Губарева и Иван Русев, ведущий ученый и и.о. директора парка
Вскоре подходит еще одна героиня — директорка парка, Ирина Михайловна Выхристюк. Нас приветствуют так тепло, как будто мы знакомы уже много лет, но на самом деле это первая встреча, которая состоялась по ту сторону экрана — раньше мы общались с Иваном Трифоновичем только по видеосвязи.
Мы обходим неровности на дороге — они засыпаны большими ракушками. Иван Трифонович объясняет:
— Это рапаны — раковины, завезенные сюда в 50-60-х годах, тогда в них жили моллюски. Сейчас мы используем их, чтобы выровнять дорогу, — это было первое экорешение, которые мы заметили: небольшой пример безвредного для природы использования ее ресурсов. Позже мы увидим, что раковинами усеян весь песчаный берег лиманов.
В чем проблема?
Мертвые дельфины
Выбирая из длинного перечня вопросов об экологии, останавливаемся на самом горячем и самом печальном:
— Только сегодня появилась новость о дельфинах, которые в очередной раз выбросились на берег и погибли. Почему так происходит?
На фото: мертвый дельфин на побережье, найденный сотрудниками "Тузловских Лиманов". Источник: Facebook-страница национального парка
— Да, самая большая проблема — это дельфины. Это самый волшебный обитатель Черного моря, их очень мало. Столько их смертей, как от войны, не было никогда. Их численность очень низкая, погибают очень быстро, много их погибло, а восстановить — очень сложно. Думаю над тем, как это делать в перспективе…
"Самая большая проблема — это дельфины. Столько их смертей, как от войны, не было никогда"
Иван Русев объяснил: дельфины погибают от того, что низкочастотные сигналы гидролокаторов на военных кораблях поражают внутреннее ухо дельфинов, из-за чего те не могут ориентироваться в море:
— Дельфин становится как бы слепым, пораженный дельфин не может ориентироваться, он начинает болтаться по морю. Стаями. Они как слепые. Слепой дельфин — мертвый дельфин.
Такие дельфины не могут найти себе пищу, их организм ослабевает, и в результате они погибают. Некоторые смерти связаны непосредственно с подрывами:
— Недавно мы нашли мертвого дельфина, у него была обгоревшая кожа. Видно было, что он получил ожог, еще когда был жив… — дополняет слова Русева Ирина Выхристюк.
На фото: череп дельфина, который хранится в офисе НПП "Тузловские Лиманы"
Лесные пожары
К сожалению, это не единственная беда, которая случилась в дикой природе из-за военных действий на побережье. По словам Ивана Русева, на первом месте среди "ландшафтных" проблем — пожары. Они случаются из-за постоянных обстрелов россиян: последний прилёт был за два дня до нашего визита — ракета попала в прилегающий к парку курорт. Местность в лиманах песчаная, и пожарные машины просто тонут — нужна спецтехника.
— Сейчас на Кинбурнской косе орки заезжают "Тиграми" — серьезными, которые ходят по песку. У нас здесь нет таких, пожарные машины все оборудованы одним мостом, как правило, они не проезжают тогда. Поэтому мы тушим пожары своими силами: либо проезжаем туда на Нивах со специальными ранцами, либо уже на месте тушим ведрами или специальным ковшом, — пытаемся сделать это любыми путями.
Вертолетами пожары тушить тоже не получается — это слишком дорого, так как по размеру пожары в лиманах не сопоставимы с лесными пожарами, где, чтобы погасить огонь, приходится работать с воздуха.
— Эти пожары приводят к негативным последствиям, — продолжает ученый, — погибают насекомые, растительность сама, мелкие зверьки, птицы, которые там гнездятся. Это большая проблема.
Угроза краснокнижным птицам
Пока мы все еще на берегу, в небе возникают две едва различимые точки.
— Это летят пеликаны, — сразу определил Иван Русев. — Давайте полюбуемся…
Война разоряет не только наши дома. Точно так же, как и люди, обители могут лишиться и птицы — именно это сейчас наблюдают ученые в лиманах.
— На нашей территории, где были взрывы, раньше были колонии птиц. Птицы летят с Африки, одни стаями, некоторые даже в одиночку. У нас гнездятся, українською — "чоботарі", а по-русски — шилоклювки, они внесены в Красную книгу и живут колониями. Бомбы падали как раз в тех местах, где они селились — их гнезда разорены, и колоний больше нет. Те птицы, которые летят по нашим паркам, или по Черноморскому побережью, страдают от взрывов, из-за которых должны менять маршрут, а меняя маршрут, они теряют возможность активно питаться.
"В прошлом году популяция наших пеликанов была около полутора тысяч особей, а в этом году — всего 300"
И тут возникает еще одна проблема: птицы перестают гнездиться и в лиманах из-за того, что им не хватает пищи. Трудность в следующем: парк частично заминирован, на некоторые территории ехать небезопасно из-за возможных обстрелов с моря россиянами. В совокупности эти два фактора препятствуют сотрудникам парка расчищать песчаные пересыпи между морем и лиманами — эту процедуру они выполняли каждый год, чтобы, во-первых, лиманы могли наполняться водой с моря, а во-вторых, дать возможность морской рыбе, которая зимует в море, зайти в лиманы. Именно этой рыбой питаются те птицы, которые и гнездятся на территории Тузловских лиманов.
— Не могут активно питаться — не могут набрать нормально жира, а жир у них — как топливо. Без него они не могут долететь куда надо, — объясняет Иван Русев. — Теперь сюда не заходит главная рыба, известная с времен основания Одессы, это кефаль. Кефаль существует 5 видов и они обязательно зимуют в море. Осенью они мало заходят, но весной должны зайти. И вот отсутствие водообмена моря с лиманом не дало возможности кефали зайти. В лимане фактически нет кефали сейчас. Это плохо и для птиц, и местных жителей, которые ловили кефаль для себя. Например, в прошлом году популяция наших пеликанов была около полутора тысяч особей, а в этом году — всего 300.
Нефть и химия в море
Но это — косвенный вред. 7 июля в Черном море загорелось транспортное судно, которое могло перевозить помощь с Запада. Такие аварии в море сейчас не редкость, и они также чреваты последствиями, которые ощущает на себе природа, а следом — и человек.
— Мы знаем, что ЗСУ уничтожили несколько российских кораблей, и очевидно, что в море попали вредные химические вещества и, казалось бы, можно было бы их видеть. Но проблема в том, что к берегу моря можно подойти только в нескольких точках, — говорит Иван Русев. — Но многие километры мы не можем пройти, потому что есть места, где это запрещено, или заминировано. В таких точках мы не бывали. Там, где мы были, мы не видели, но это не значит, что нет этого явления. А вот из нефтяных вышек Бойко, которые разбомбили, до сих пор вытекает много нефтепродуктов, и море страдает от нефтяного загрязнения.
Нефть покрывает верхний слой воды — эпинейстон. Там находится очень много живых организмов. Например, мальки кефали, которая откладывает икру в море.
— Эти малечки, личиночки, поднимаются наверх, где должны питаться микробами, бактериями. Но если там нефтяная пленка – они не могут дышать, и миллионы этих организмов погибают. Нет поступления кислорода в море — водоросли не могут продуцировать кислород. У нас в Черном море есть "филлофорное поле" — это уникальная водоросль, которую использовал наш завод агар-агара в Одессе. Она охраняемая, находится в Красной книге, но из-за разливов нефти может очень сильно пострадать: преломление света не то, недостаточно энергии для производства популяции этой водоросли. В целом, когда нефть разливается, даже если ее разлив небольшой, это огромный ущерб для биоразнообразия. Здесь нефти пока не видно, но я думаю, что она есть.
Смерти дельфинов, разорение мест гнездования диких птиц, загрязнение моря — все это наносит непоправимый ущерб природе. Пока что этого не видно, и на берегу лимана кажется, что снова настало мирное время. В день нашего визита над островом Змеиный Украина снова подняла наш флаг, но местные жители все еще не отошли от шока после боевых действий. Позже, когда мы покинули Ивана Русева и вернулись в город Татарбунары, местные рассказали нам, что даже научились распознавать сигналы военных.
— Каждый раз мы замирали от взрывов на Змеином, и каждый раз мы ждали желтую ракету. Желтая ракета — это конец военной операции, — поделилась жительница Татарбунар Мария.
Сам Иван Трифонович в первые месяцы войны провел в домике, к которому за время нашего разговора мы успели переместиться. Здесь они были вдвоем, вместе с Ириной Михайловной.
— Когда россияне пытались взять Змеиный, мы слышали и видели взрывы на острове, а ночью ходили с Ириной Михайловной по песчаной косе, и слушали: не высаживается ли российский десант? Передавали информацию нашим военным в ЗСУ — рассказывает Иван Русев. — Наш фронт — мирный, и мы делаем, что можем…
Но что еще можно сделать?
На фото: Ирина Выхристюк, директорка НПП "Тузловские Лиманы" и журналистка "Рубрики" Виктория Губарева
Какое решение?
Конечно, в первую очередь — прекратить вредоносную войну победой Украины, и все сотрудники национального парка стараются содействовать этому, как могут. В постах на страничке парка в Facebook Иван Русев ведет "Дневник войны", и каждый день публикует интересные факты о жизни в Тузловской Амазонии. В каждом из них ученый призывает донатить украинской армии при том, что финансирование заповедников, как и природных парков, сейчас встало на последнее место для государства. Мы спросили у ученого, почему он не просит жертвовать на парк:
— Я думал это писать, но я смог найти непубличным путем некоторые ресурсы для парка на топливо. И думаю, что этого пока достаточно. Не хочу сейчас развивать активность, потому что людей нет, многих [инспекторов парка — ред.] забрали в армию, а парк надо охранять. Я считаю, что сейчас главное — военные действия, помощь армии, мы разными путями с Ириной Михайловной — нашей директоркой — волонтерим, ездим в Румынию, покупаем тепловизоры, бинокли. Наши друзья, наши партнеры в Румынии и Болгарии, а также в Ирландии помогают нам разными путями: спальники, бинокли, тепловизоры, — говорит Иван Русев.
Что же касается восстановления окружающей среды, ученый утверждает: через относительно небольшой промежуток времени она сможет залечить нанесенные войной раны.
— В тех местах, где были пожары, должно пройти несколько лет, прежде чем растительность восстановится на прежнем уровне. Что касается птиц, там, где бомбили и где есть воронки, где взрывы были достаточно сильные, — там птицы испугались. Они, конечно, улетят в Африку, там будут перемещаться с другими птицами из других регионов, вернутся. И если не будет фактора беспокойства, конечно, они загнездятся. Закончится война, и мы сможем восстановить водообмен, надеюсь, но для этого нужны ресурсы, и мы будем просить средства у Министерства. А пока что мы кооперируемся с местными рыбаками, они предоставляют свои ресурсы для водообмена. Я думаю, что поскольку у природы есть свои огромные силы, если экосистема в целом не разрушена под основание, скажем, не вырублен лес, не распахана степь, не высушен лиман, то в принципе природа себя восстановит быстро — 3-5 лет.
Сейчас главная задача сотрудников Национального парка — максимально точно зафиксировать нанесенный россиянами ущерб. Вопрос лишь в том, как это сделать.
— Министерство окружающей среды сделало приложение "Экозагроза" для фиксирования экологических преступлений, верно? Вы говорите об этой методике?
— Мы не пользуемся этим приложением, — говорит Ирина Выхристюк. — Что понимать под экоугрозой? Разве не специалист сам может сказать, что за ракета прилетела, какие вещества попали в почву и воду, когда она взорвалась? Это приложение — просто констатация факта. Очень сложно потом доказать, имея только поверхностные данные, поскольку нет информации, какая это ракета, каким был радиус воздействия, топливо ракеты, какие снаряды и так далее… Даже эту информацию нужно хранить как-то грамотно. По факту, на место взрыва сразу должна приехать опергруппа, чтобы правильно зафиксировать, чтобы это был документ. Затем обратиться в компетентные органы, которые дадут экспертный вывод.
На фото: журналистка "Рубрики" в офисе парка держит в руках "Летопись природы" — ежегодный отчет НПП "Тузловские лиманы"
Поэтому пока что все цифры, статистики и графики заносятся в "Летопись природы" — ежегодный экологический "отчёт" парка о количестве популяций животных и растений Тузловских Лиманов.
— Наша задача – привлечь государство-агрессора к ответственности, — считает Иван Русев. — Все три вида водящихся в Черном море дельфинов занесены в Красную книгу. Поэтому собираемая информация должна трансформировать это в возмещение ущерба. Мы надеемся, если будет предъявлен иск агрессорам за ущерб дикой природе, то сейчас рассматриваются аспекты, разрабатывается методичка, каким образом собирать данные, чтобы они были приняты судом.
Ирина Михайловна дополняет: сложность состоит в том, чтобы доказать, что ущерб нанесён именно военными действиями. На примере дельфинов она объясняет:
— Каждому дельфину нужно провести вскрытие. Многие из выброшенных на берег умерли из-за инфекций, и даже россияне сейчас пытаются этим спекулировать. Но ведь инфекции — это конечный итог. Они смогли развиться из-за того, что организм уже был ослаблен, а ослаблен он потому, что дельфин не мог питаться, а это — уже последствие воздействия на них гидролокаторов, из-за которых животное потеряло навигацию. Чтобы это доказать, нужно везти труп каждого дельфина в сертифицированную лабораторию, проводить вскрытие, получать сертификат. Это очень долго, сложно и дорого.
Иван Трифонович подхватывает:
— С дельфинами действительно все очень сложно, но есть статистика гибели дельфинов сейчас по многим странам, мы ее собираем, чтобы обобщить в виде статей.
Сегодня Тузловские Лиманы — единственный природный заповедник на черноморском и азовском побережье, не оккупированный россиянами. Частично территории парка заминированы, частично — охраняются украинскими военными. Между парком и военными ЗСУ, которые пребывают в окрестностях, есть договоренность: если солдаты обнаруживают погибшего дельфина, то передают информацию в офис Тузловских Лиманов — уже там ученые обрабатывают эти данные.
Именно поэтому первоочередная и самая главная задача — прекратить военные действия. А когда война закончится, и Украина одержит победу, можно будет начинать судебный процесс и требовать компенсации. Однако экологические проблемы в Тузловских Лиманах связаны не только с войной.
Этот материал — первая часть серии из четырех репортажей о Тузловских Лиманах. Следите за обновлениями "Рубрики", чтобы не пропустить следующие.
Фотографии: Евгения Гапотченко
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
