“Драматургия — это универсальный способ восстановления человека”: как работает Театр Ветеранов

"Какие-то обрывки сознания. Взрыв. Звон, боль, нога, падение, кровь. «Нога, — кричу на весь мир, — нога». Она рядом под мышкой, в берце — оторвана. Все, все, чего орать…

Так, золотой час. Так, помню правила золотого часа. Первый час после ранения или дает шанс, или нет. Тогда еще шутил, рассказывая инструктору, что золотой час — час перед рассветом, когда баланс тени и света идеален. Так считают художники. Нахер вся эта информация сейчас? Так, надо достать жгут…

Так, воронка рядом, метрах в 5. Небольшая, даже не пробила асфальт. Все белое от сгоревшего пороха и пепла. Что же произошло? 20 минут назад орки прорвали оборону на лыжной базе и заходили на Бобровицу в наш тыл…

Саня, Саня, вот жгут, помоги! Вытаскиваю окровавленными руками из нагрудной кармана жгут. Он липнет к рукам и сладкое "ничто" окутывает своим пуховым теплым одеялом. Тихо, тепло, как в утробе матери. Ничто не мешает, нет лишних звуков, исчезло чувство войны, взрывов, танков. «Ничто»…

Кто-то снова вдруг отбрасывает уютное одеяло «ничто». Юра, Юра, не спать! Юра, ты меня слышишь? — да слышу. Отвечаю лишь, чтобы снова укрыться сладким «ничто» к бабушкиным клубкам, недопетой сказке и мягкой перине. Кто они? Откуда знают мое имя? — жетон, он был на шее. На нем все, даже группа крови…

Толчок! Светлое бескрайнее крымское небо исчезает. Вместо него — заляпанные окровавленными пальцами маски, неприятный гул и толкотня. Чувствую, что мы едем. Интересно, в открытом ли багажнике копейки? Как везли раненых и убитых из Новоселовки. Ну, чтобы не испачкать салон. У меня тоже болтаются ноги на ухабах? Или только одна? — а, ну да, вот она вторая, лежит со мной на груди…

Мама что-то шепчет. Сынок, ты что спишь? Из тягучего, сладкого «ничто» вырывает чей-то грубый испуганный голос. Юра, Юра, не спать! Говори со мной. Какое-то грязное небритое лицо. Хочу, чтобы это была родинка, а не черное входное калибра 5,45. Оставьте меня в покое, верните туда в кино, в «ничто».

«Первая положительная», — слышу чей-то голос. Что-то колют. Наверное, наркота, обезболка. Зачем, я ведь норм?

Юра, ты слышишь меня? Женский голос. Ласковый, но требовательный. Наверное, медицинская сестра — слышу.

Ты молодец, Юра, все будет нормально — знаю, сестра, поэтому спокоен, врачи вытащат. Они же ангелы. Вы все ангелы…

Как ты, Юра, держишься? Стараюсь качать головой. Нет, нет, скажи — я норм. Что-то снова колют, куда-то везут, что-то говорят. «Ничто» и «что-то». «Ничто» и «что-то». Свет и тьма. Где? — там или там?

Что-то слышу. Кто-то разговаривает. Женский голос. Шепот медсестры, она рассказывает кому-то в лицах: «ну а тот тычет, ну это, что говорит? еще один обломок в другой ноге? Представляешь? Смотрите, говорит: это уже мертвая ткань, она уже не приживется, удалите, говорит, режь скорее как-нибудь».

А врач как закричал на них: Я сам знаю, как делать. У него и так очень высокий уровень ампутации. Мышцы нужно сохранить. Как он будет протезироваться?»…

Осматриваюсь вокруг: пустые кровати, кафель на стенах. Операционная? Реанимационная? Кто-то склоняется надо мной. Медицинская маска закрывает лицо. Добрые серо-голубые глаза, как глаза ангела. 

О, смотри, проснулся. Как вы, Юрий Иваныч?

Я норм.

Ничего не болит? Может обезболочку?

Лучше текилки. Глаза прищуриваются в улыбке лучистых морщин.

О, гляди, соображаешь. Еще одни глаза, карие, тоже улыбаются. С головой порядок, нужно позвать врача.

Улыбаюсь им тоже. Их глаза так разнообразны, добры, чисты, замучены, сияют. Мне хорошо. Зачем врач? Я норм, жив. Ну что он еще скажет? Что ноги нет? Да я и сам уже рукой проверил. Ладно, пусть идет. Может, расскажет, как там наши…"

В чем проблема?

Это отрывки из автобиографической монопьесы Юрия Веткина "Взрыв" (укр. — "Вибух"). Он ветеран, воевал еще в 2016 году возле Славянска. Затем уволился со службы. Снова взял оружие в руки в 2022 году. Тогда он должен был прибыть в Житомир и нести службу там. Но враг встретил его в родном городе — в Чернигове. Там же во время выполнения задания его накрыло минометной атакой и он потерял ногу. Теперь стал ветераном и войны.

Он совсем не один такой. Сейчас в Украине живет около 1 миллиона 300 тысяч ветеранов. Такие цифры в июле 2024 года озвучил замминистра по делам ветеранов Украины Руслан Приходько. В то же время, их количество постоянно увеличивается. Так, по оценкам Минветеранов, по завершении войны в Украине будет около 5-6 миллионов ветеранов.

"Это каждый шестой украинец", — заявил тогдашний заместитель Министра по делам ветеранов Максим Кушнир.

Украине как государству необходимо будет проводить масштабную и комплексную политику реабилитации и реинтеграции ветеранов. И этим вопросом важно заниматься уже сейчас. В то же время следует понимать, что важная часть реабилитации и реинтеграции ветеранов — готовность услышать их и их настоящие истории.

"На самом деле это вопрос выживания. Если ветераны не расскажут свои истории, то их будут рассказывать за них другие люди. Это будет не просто неправильно. Это снова отбросит наше общество на несколько лет и шагов назад. Своими историями они смогут конкурировать с нашим противником на глобальном рынке нарративов", — говорит соучредитель проекта "Театр Ветеранов" Максим Курочкин.

Какое решение?

В апреле 2024 года стало известно, что "ТРО Медиа" вместе с "Театром Драматургов" запускают проект "Театр Ветеранов". Эта инициатива создана для тех, кто пережил травматический опыт, имеет ранения, контузии, потери конечностей.

"Сначала мы посмотрели на иностранный опыт, почитали профильную литературу, статьи и убедились, что театр как инструмент восстановления, как инструмент возвращения к полноценной жизни, широко применяется в мире", — рассказывает один из соучредителей проекта Максим Курочкин.

Основная цель — научить ветеранов драматургии. И именно в этом состоит особенность украинского "Театра Ветеранов". Дело в том, что обычно ветеранов учат актерскому мастерству, но этот проект направлен на то, чтобы научить ветеранов рассказывать свои истории в виде театральных представлений. "Это наше ноу-хау", — говорит Максим Курочкин.

Как это работает?

Прежде всего, нужно было сформировать группу ветеранов. Всего на первый курс "Театра Ветеранов" подалось около 40 человек. Затем со всеми из них провели собеседования и отобрали 17 участников проекта.

"Мы понимали, что первый курс — это будет такая разведка. У нас не было возможности, в том числе ресурсов, чтобы сделать этот проект более масштабным. Мы обращались к тем, кто может быть в Киеве, или кто может приезжать в Киев и проходить обучение очно", — рассказывает Максим Курочкин.

Само обучение началось 18 июня. Оно в основном состояло из лекции и практических занятий. Преподавали ветеранам режиссеры, драматурги, актеры, продюсеры — "люди из креативной индустрии, работающие в сфере социально значимого нарратива". Максим Курочкин с теплотой вспоминает, что ему никто никогда не отказывал. Все, кого приглашали стать лектором, хотели помочь ветеранам. О самих лекциях с детским увлечением рассказывает Юрий Веткин, автор "Взрыва".

"Я приезжал на эти лекции и пытался взять от них все. У меня все записано, там очень большой конспект. Мы изучали путь героя, героини, элементы актерского мастерства, знакомились с разными видами театра, которые бывают. Для меня это все было открытием", — говорит ветеран.

Он также вспоминает, что они начали работать над собственными пьесами с первой недели обучения. На этом настаивал их куратор Максим Курочкин. Ветеран цитирует его и говорит, что каждый человек, тем более военный, имеет, по крайней мере, одну историю, которую он может рассказать и создать из этого оригинальную пьесу, а специалисты с этим сразу помогали.

Всего в течение курса Юрий Веткин смог написать три пьесы, одна из них — "Взрыв". Сначала это было лишь пост в фейсбуке ветерана. Впоследствии Юрий превратил его в главу своей будущей книги. А когда ее прочла режиссерка Елена Гапеева, убедила, что он обязательно должен превратить ее в пьесу.

"«Взрыв» — это о том, как я потерял ногу и эти ощущения, которые происходят с человеком, который борется за свою жизнь. Или правильнее сказать — кто-то борется за твою жизнь, потому что там от человека уже мало, что зависит", — рассказывает Юрий Веткин.

Во время работы над пьесами ветераны постоянно консультировались и получали фидбек от лекторов и менторов. В то же время организаторам важно было не писать за них, а помочь им самим искать "более удачные выражения, более точные формулировки, более сложную структуру".

Максим Курочкин рассказывает о ветеране Геннадии Удовенко, который фактически не имел опыта письма. Он создал 16 версий своей первой пьесы. И каждый раз вносил в текст достаточно существенные изменения — "не то, чтобы текст менялся коренным образом, но он значительно улучшался". В свою очередь, свою последующую работу он довел до такого уровня уже за два улучшения. "То есть прогресс очевиден", — утверждает Максим Курочкин.

В то же время польза таких занятий не только в том, что ветераны стали лучшими драматургами. Это также работает как терапия и элемент восстановления ветеранов. С этим также согласен и Юрий Веткин. Именно поэтому он сейчас работает над тем, чтобы открыть подобную инициативу в Черновцах. Максим Курочкин также рассказывает и о других ветеранах.

"Для нас самым драгоценным результатом стало краткое сообщение нашего ветерана, выпускника школы Геннадия Удовенко. Он написал в приватном чате: «впервые я себе нравлюсь». И такая фраза от сложного человека, который прожил непростую жизнь и прошел различные сложные ситуации. Услышать такое от него — это большая честь. Поэтому мы сами убедились, что это действительно работает", — рассказывает соучредитель театра.

Еще один принцип работы "Театра Ветеранов" — правдивость и искренность. То есть, никто не указывал ветеранам, о чем им писать или не писать. Также важно не умалчивать или не сглаживать темы, о которых хотят писать военные. В театре считают, что нужно только дать им возможность рассказать свою искреннюю историю и скоординировать, как это сделать лучше с точки зрения драматургии.

"Ветераны писали в основном о войне, и это действительно естественно. Им нужно пережить свой собственный опыт, свои собственные травмы. Фактически все пьесы, конечно, о войне, но это не наша задача, это не было обязательным условием", — рассказывает Максим Курочкин.

Театр руководствуется тем, чтобы обязательно воспринимать ветеранов всерьез. Такая терапия — это не классическое лечение, где ветераны — как подопечные. Зато они умные, потенциально очень сложные люди, носители важных смыслов, важных для общества. Это тот принцип, которому в "Театре Ветеранов" никогда не изменяли, — объясняет Максим Курочкин.

Когда редакторская работа над пьесами закончилась, ветераны начали выбирать себе режиссеров, которые поставили бы их тексты на "Фестивале первых пьес". Они фактически соперничали между собой за пьесы, над которыми будут работать. Сначала режиссер выбирал несколько интересных ему текстов, а затем автор выбирал из всех претендентов того, кто понравился ему больше всего.

Главное условие сотрудничества с режиссером — они не имели права выбрасывать слова из пьесы или изменять ее без согласия с автором. Также организаторам было важно, чтобы текст прозвучал максимально близко на вербальном и невербальном уровнях к замыслу драматурга. Вместе с тем ветеранов учили, как правильно работать с режиссерами.

Во время Фестиваля первых пьес ветераны смогли презентовать свои работы, над которыми работали в течение курса. В общей сложности за три дня показали 15 пьес. Также на фестивале презентовали текст Юрия Веткина и Оксаны Цыбы "Поворот на Ирпень" в формате "Бумажного театра". А режиссерка и сценаристка Марыся Никитюк представила первый драфт сценария новой ленты о военных саперах — "Ной".

"Ты понимаешь, что это твой текст, ты создал его. Но когда ты смотришь на эти представления, смотришь на режиссерские решения, смотришь на это как на что-то другое. Актеры и режиссер так играют, и так поставлено все, что ты сочувствуешь в этом. Даже слезы наворачиваются, а потом думаешь — это все же я сделал", — рассказывает о своих ощущениях Юрий Веткин.

"В этом проекте для нас не существует плохого результата, для нас все является частью учебного процесса, и в этом смысле фестиваль первых пьес — это не подведение итогов. Это еще один этап обучения", — отмечает Максим Курочкин.

Сейчас команда проекта сосредоточена на том, как можно улучшить обучающие курсы и их финальную часть. После первого фестиваля поняли, что нужно уменьшать плотность показов, увеличивать время на обсуждение, готовить спикеров, которые провели бы дискуссию. В то же время организаторы считают, что такой формат следует повторить еще раз или два.

"Эта структура более или менее сохранится. Мы понимаем, что у нас будет еще два таких набора. А дальше нужно будет как-то ломать формат. Иначе он станет съедать сам себя. Но пока нам нужно повторить это. Ведь мы действительно верим, что драматургия — это наиболее универсальный способ восстановления человека", — говорит Максим Курочкин.