Игорь Олейник: “Это как какой-то жуткий фильм в замедленной съемке”

"Думал, со службой кончено и даже не надеялся снова надеть военную форму"

Детство Игоря проходило в разных городах и странах из-за военной службой папы-авиатора, обслуживавшего самолеты. Поскольку рос в милитарной среде, он сознательно выбрал для себя специализацию техника по авиационному вооружению. Все время мечтал вернуться назад в Украину и его желание сбылось — после учебы в специализированном училище Игорь по распределению попал на службу в Староконстантинов в Хмельницкой области. Таким образом на 12 лет неизменной одеждой в его гардеробе стал пиксель.

"В армии постоянно происходили сокращения, количество самолетов уменьшалось и я вынужденно переводился в другие регионы. Когда мне в очередной раз предложили уехать, но уже в Одессу, я знал, что там должны уменьшить количество эскадрилий (подразделение, состоящее из нескольких военных самолетов и их экипажей, — ред.), поэтому написал рапорт и уволился в 1998 году. Думал, что со службой уже кончено и даже не надеялся снова надеть военную форму", — вспоминает Игорь.

После увольнения с военной службы он работал охранником в магазине, затем на кондитерской фабрике и последним местом его работы до 24 февраля 2022 года был склад в Днепре. В 2014 году Игорь развелся с женой и стал самостоятельно воспитывать 7-летнего сына, которому все время стремился дать все необходимое. Свободного времени у него было не так много, потому что работал почти без выходных. 

"Сейчас я уже осознал, что недостаточно уделял внимания сыну. Да, я хорошо зарабатывал, и мы ездили с ним несколько раз в год за границу, но я понимаю, что ему в каких-то ситуациях не хватало моей поддержки. К сожалению, потерянное время я уже не смогу вернуть. Однако я для себя четко расставил приоритеты между семьей и работой", — говорит Игорь. 

24 февраля 2022 года он сразу пошел в военкомат, где ему пообещали вскоре перезвонить. Звонка не было, поэтому Игорь сам набрал нужный номер и получил приказ ждать. Уже 26 февраля он оставил сына на свою маму, а сам уехал на распределение в ВСУ, после которого стал командиром взвода 25 десантно-штурмовой бригады.

"Помню, как вокруг все пылало"

В начале марта Игорь начал защищать Изюмское направление в Харьковской области, где сдерживал продвижение российских войск.

"Нам удалось отвоевать российскую БЭХу, которую отогнали в соседнее село. Где-то 13 апреля я получил контузию, тогда в 7-10 метрах от меня прилетел артиллерийский снаряд и мне изрядно ударило по ушам. Мне предложили эвакуироваться, но я отказался", — делится военный. 

Несмотря на активное сопротивление украинских бойцов, российские войска продолжали давить — захватывать соседние населенные пункты и брать под контроль важные дорожные сообщения. В то время Игорь находился в районе села Заводы, где как командир занял один из самых опасных участков. 17 апреля в результате минометных обстрелов он получил ранение правой ноги. 

"Мы вместе с побратимами выскочили с гранатометами АТ4 и стреляли по ним, когда они вылезали на нас из балки. Вдруг я услышал, как летит мина, так что оттолкнул своего товарища, и она упала мне прямо под ногу. Ему обломок попал в шею и я сказал ему спасаться. Ко мне же впоследствии добрался другой побратим, который наложил турникет. Я хоть и чувствовал сильную слабость и плохо видел, мы оба были 300 и вместе держали оборону", — говорит Игорь.

Он вспоминает, как тогда эвакуироваться с позиции удалось только его побратиму, но остался ли он тогда жив, Игорь не знает до сих пор. Он же самостоятельно покинуть позицию не мог, поскольку из-за обстрела на раненую ногу сверху упала ветка с дерева. 

"В тот день сыпалось просто бесконечное количество мин и работал снайпер из пулемета. Одна пуля прошла совсем близко и меня отбросило немного в сторону. Помню, как все вокруг пылало. К счастью, мне удалось залечь в более или менее безопасное место, где я остался", — вспоминает военный.

Через некоторое время звуки боя начали отдаляться и в итоге совсем затихли. Игорь почувствовал сильное обезвоживание и начал молить Бога о воде: "Наверное, он тогда меня действительно услышал и пошел дождь". Капли стекали по бронежилету и ему удалось утолить жажду. Наутро, чтобы не оставаться под палящим солнцем и на виду у врагов, мужчина решил отрезать часть раненой ноги. 

"У меня как у командира были специальные ножницы, которыми я воспользовался. Перед тем как оставить это место, я подержал на прощание свою отрезанную ногу и спрятался в тень", — говорит Игорь.

Постоянная жажда и обезвоживание преследовали военного все три дня, пока он оставался на позиции. Спасением становился периодический дождь, капли которого он тщательно собирал и пил. Периодически он слышал и видел собак, тащивших останки погибших военных. Говорит, что подходили к нему, но не трогали.

"Пока я там лежал, о многом думал. Вспоминал свое детство, анализировал свою жизнь и переживал за своего сына. Как я тогда мечтал его снова обнять. Там, в посадке, я спрашивал себя, почему променял семью на работу, которую почти не вспоминал", — признается Игорь.

Допросы, пытки и плен

19 апреля на посадку въехал российский БТР, собиравший погибших. Во время осмотра территории они наткнулись на Игоря и пригрозили его убить.

"Они передали по рации, что нашли украинского военного. По их словам, генерал сказал, что я им не нужен. Один из них достал пистолет и направил мне его в лоб, но не выстрелил. Наверное, испугался, потому что я смотрел ему в глаза. Он ушел со словами: «Ты и так здесь сдохнешь»", — делится Игорь.

Однако через полчаса российские военные вернулись за Игорем и вывезли его в свое место дислокации. Игорь вспоминает, что большинство были бурятской национальности, а на технике были буквы V. 

Они начали расспрашивать Игоря, зачем Украина сопротивляется, если ее пришли освобождать. Сразу после окончания разговора его отвезли в ангар на пилораму, где его уже ждали другие российские офицеры. 

"Мне светили фонарями в лицо. Задавали кучу разных вопросов, постоянно спрашивали о Большой Камышевахе (село недалеко от того, где держал оборону Игорь, — авт.): сколько там личного состава и техники, где расположены позиции. Но я действительно не знал, потому что был там однажды вечером, когда мы отгоняли отбитую российскую БЭХу. Но для них ответа "я не знаю", просто не существует. Я уже это позже осознал и стал просто придумывать. Главное было держать эту информацию, потому что они постоянно придумывали разные вопросы и мне было важно не ошибиться в том, что я сказал раньше", — отмечает Игорь.

Они сначала взяли болгарку, но с ней что-то не складывалось. Тогда нашли бензопилу и ею начали пилить его раненую ногу. Сначала Игорь не чувствовал боли, но на второй раз они задели уже его кость: "Я плакал. Кричал. Мне было очень больно. Я умолял их остановиться".

Пытки и допросы для Игоря на этом не закончились. Его постоянно куда-то перевозили и, наконец, вертолетом доставили в город Валуйки Белгородской области. Только там он смог получить медицинскую помощь и в полевом госпитале вдв рф ему провели операцию.

"Мне постоянно задавали разные вопросы, а еще делали какие-то уколы в руку. Помню, она была очень горячая. Я периодически терял сознание", — говорит Игорь.

После операции в плену российские военные не оставляли Игоря в покое. Однажды они пришли к нему с камерой и под пистолетом заставили на видео говорить то, что было написано на листе. После этого его увезли в Курский госпиталь, где предложили остаться в россии.

"Ко мне в палату зашел их начмед и спросил — остаться в россии или на обмен? Конечно, я выбрал второй вариант. Он позже мне сказал, что я тяжело ранен и поэтому нянчиться со мной здесь никто не будет. И на следующий день самолетом меня транспортировали в Симферополь, кажется, в СИЗО", — говорит Игорь. 

6 мая Игоря обменяли вблизи Запорожья. В этот день их встретили волонтеры, которые давали мобильные телефоны, чтобы позвонить родным. Он сразу позвонил сыну — это единственный номер, который он хорошо помнил.

"Первый раз с ним поговорить я смог еще во время плена в Белгородской области. Тогда российский офицер на Пасху расспрашивал о моей семье, и я сказал, что у меня есть сын. Он дал мне через телеграм ему позвонить. Сыну сказали, что я погиб. Когда я его набрал второй раз, поделился известием, что я дома. 

Уже много времени прошло с тех событий. Я до сих пор не верю, что это было со мной. Сейчас я все это вспоминаю и как будто какой-то жуткий фильм в замедленной съемке", — отмечает военный.

Реабилитация

Сразу после обмена для Игоря начался тернистый путь реабилитации — работа со множеством врачей, психологом и реампутацией ноги. Сначала его отвезли в Винницкую область в институт реабилитации, а затем — в реабилитационный центр "Галичина" во Львовской области. 

"Я так признателен врачам, которые делали мне операцию, все очень качественно сделали. Мне же россияне в ногу вложили еще 12-сантиметровую трубку, которую, как подозревают наши врачи, установили, чтобы все начало загнивать, и я умер. Кроме того, мне сказали, что у меня была остановка сердца и были сломаны ребра. К тому же за время плена я потерял почти 30 килограммов веса", — говорит Игорь. 

Во время реабилитации он передвигался на колесном кресле и работал с психологом. Вспоминает, что из-за обезвоживания на позиции и в плену постоянно нервничал из-за отсутствия воды. Сейчас же он ощущает себя гораздо лучше после проработки этой травмы.

Пояс и протез

В "Галичине" Игорю изготовили его первый облегченный протез, поскольку культя по размеру слишком мала — всего несколько сантиметров от паха. Но имея его и костыли, он стал понемногу ходить. Находясь там, узнал о программе современного протезирования от Благотворительного фонда BGV и правительства Эстонии и решил подать заявку. 

"В Эстонии мне сделали более тяжелый протез, но чтобы он не сползал, сделали к нему специальный пояс. Там к нам врачи очень внимательно относились, но садиться на голову, как иногда наши украинские, не давали. Нас очень вкусно кормили, водили на экскурсии, панорама Таллинна мне очень понравилась", — признается Игорь.

Сейчас Игорю 54 года и он ежедневно надевает свой новый протез и проходит в нем более пяти километров. Он вернулся в Днепр на свою работу, где находится преимущественно в сидячем положении. Большинство своего времени теперь посвящает своему 17-летнему сыну и любимой женщине, с которой познакомился во время полномасштабного вторжения. 

"Главное никогда не терять себя и иметь цель ради чего жить. Я во время реабилитации четко для себя осознал, что теперь я буду жить с протезом и должен как можно быстрее им овладевать. Я постоянно его надевал, хотя меня спрашивали, зачем я так издеваюсь над собой и так много километров прохожу? Однако я адаптировался к своей новой жизни, как, собственно, и большинство украинцев, которые вынуждены это делать не по собственной воле", — подытоживает военный. 

Он говорит, что пока не строит глобальных планов. Несмотря на все события, которые ему пришлось пережить, Игорь не теряет оптимизма и мечтает, чтобы все военные с ампутированными конечностями имели протезы и обязательно возвращались к активному образу жизни как можно скорее.