Девять тысяч, слезы и черные деревья: как живет вышедшее из-под воды село на Херсонщине

Наталья Пелюшенко показывала нам Садовое, как только его затопило. Тогда на лодке мы проплывали мимо крыш ее дома и собственного магазина, в который женщина вложила последние четыре года жизни. Вместе срывали ягоды шелковицы с верхушек деревьев, едва возвышавшихся над водой. И много говорили о том, что вопреки всему в этом месте не опускают рук.

"А эти ковры мы как раз перед затоплением вымыли, они здесь, во дворе, чистенькие лежали", — смеется Наталья, подходя к свернутым коврам. Несмотря на "водные процедуры", пропитаны они теперь грязью.

Это — двор мамы Натальи. Зайти в дом сейчас невозможно. Вода разрушила крышу, которая провалилась прямо в комнаты. Теперь дверь изнутри подперта остатками потолка и поваленной мебелью.

Дом самой Натальи сейчас стоит с голыми стенами и сорванным потолком. Все разрушила вода, и теперь предыдущие ремонты не имеют значения — местным приходится срывать со стен размягченный гипсокартон, снимать натяжные потолки и выбрасывать мебель.

"На такое количество разрушенных домов нам банально не хватает рук. Мы не справляемся. У нас очень мало людей в селе и преимущественно это женщины, мужчин очень мало. Как это все восстанавливать, мы не знаем", — говорит Наталя.

Женщина переходит из комнаты в комнату. Весь ее дом теперь — "пустая коробка". То, что раньше здесь бурлила жизнь целой семьи, выдают изысканные люстры, висящие на теперь уже голых деревянных балках. А еще остатки белоснежной плитки на кухне и ряд бокалов возле раковины, которые каким-то чудом уцелели.

Когда выходим во двор, Наталья ведет нас к картинам, которые разрисовывал ее сын. Вместо того чтобы быть на стенах, они под забором — там, где больше солнечных лучей и наибольший шанс высохнуть. Наталья рассказывает о реакции сына на уход воды:

"Он первое, что спросил, «Мама, а как мои картины?». Рисовал котика, так котика мы забрали, а ведь это были еще совсем новые, некоторые он не успел даже начать".

Чуть дальше, тоже под солнцем, бережно сложены старые альбомы. Их, говорит женщина, жалко больше всего. Когда начинает говорить о фотографиях бабушек и дедушек, впервые за весь наш разговор, не сдерживает слез:

"Здесь у меня были фотографии моего отца из армии, свадебные фото родителей… Все самые старые фото. Теперь ничего нет. Это память, которая действительно дорога. И теперь ее нет. Все остается только в сердце".

Наталья не одна, чью семейную память утопили россияне. У ворот на улицах и во дворах виднеются многочисленные груды мусора — испорченная мебель, горы размокших книг и фотоальбомов, бытовая техника, детские игрушки и одежда. Все то, ради чего люди работали годами, в мгновение ока стало ничем.

Вместе с Натальей идем к ее односельчанину Александру. Мужчина рассказывает, как теперь готовит еду на улице, показывает сгнивший огород с полностью черными молодыми деревьями, рассказывает о прилете неподалеку за две недели перед затоплением. Говорит обо всем спокойно и обыденно. Но как только подходит к сваленной в кучу мебели, начинает плакать. Александр говорит — в мусоре оказались кресла, которые он купил за большие для себя деньги. Кроме них еще диваны, матрасы и другая мебель. Удастся ли восстановить хоть что-то, мужчина не знает.

"Здесь была кухня. А тут обрушился подвал. Я жил здесь девять лет. Все сами строили, все сами делали. А теперь все вещи, которые были, вынесены на мусор. Ничего нет", — подытоживает мужчина. 

У него, как и у Натальи, нет ни света, ни газа, ни воды. Просушить стены или какую-то мебель нельзя. Отмыть более-менее уцелевшие дома — тоже. Как объясняют местные власти, возобновить электроснабжение не могут из-за постоянных обстрелов.

Наталья говорит, что, несмотря ни на что, она не будет выезжать из родного села, а будет восстанавливать свой дом и пытаться снова запустить бизнес. Женщина говорит — большинство жителей Садового очень привязаны к своим домам, и она в том числе. Даже во время оккупации женщина до последнего не хотела покидать село, но все же уехала, что защитить от россиян своего сына.

"Когда ты родом отсюда, когда ты знаешь здесь каждого, потому что или ты рос на глазах этих людей, или они росли на глазах у тебя, когда ты знаешь, кто как строился и кто сколько вложил в это души, становится очень жаль. Кто-то уезжал за границу, чтобы потом что-то здесь строить, чтобы на старость было немного легче. А сейчас просто в один момент у нас все забрали.

Мне кажется, что я должна быть здесь. Кому-то я помогу, кто-то поможет мне… Мне хочется, чтобы мы все были едины. Нам всем нужна поддержка. Бывают моменты, когда хочется, чтобы тебе никто ничего не говорил, а просто обнял тебя, чтобы ты почувствовал, что кто-то рядом с тобой. Здесь не работают слова", — говорит Наталья. 

Кое-где в селе до сих пор стоит вода. Что происходит на оккупированных затопленных территориях, неизвестно. Однако ясно одно — в Садовом, как и по всей Украине, не собираются опускать руки.