Деоккупированный Нацпарк “Каменская Сечь” начал бороться с пересыханием Каховского водохранилища: как живет заповедник и что после себя оставили оккупанты

Каменская Сечь является ценной природоохранной и исторической местностью Херсонской области, которая находится вдоль берега бывшего Каховского водохранилища. Когда-то она была административным и военным центром Войска Запорожского Низового, а с 2019 года территория получила значение Национального парка.

До подрыва Каховской ГЭС парк охватывал более 50 километров береговой линии Днепра и был местом охраны более 90 видов редких животных.

Территории "Каменской Сечи" также входят в Изумрудную сеть — сеть природоохранных территорий, созданную для сохранения видов и поселений, нуждающихся в охране на общеевропейском уровне.

Оккупация территории "Каменской Сечи" началась 8 марта 2022 года, и за время оккупации россияне успели нанести непоправимый ущерб ценным экосистемам. Директора Каменской Сечи Сергея Скорика россияне даже брали в плен.

Правый берег Днепра вместе с "Каменской Сечью" ВСУ освободили 11 ноября, но до сих пор часть его территорий является зоной боевых действий. А по водной части проходит линия фронта. Еще больше вызовов перед природоохранниками поставила техногенная катастрофа — подрыв плотины Каховской ГЭС.

"Рубрика" связалась с Сергеем Скориком и узнала, как "Каменская Сечь" продолжает жить сейчас: фиксировать экологический ущерб, наносимый россиянам, очищать природу от того, что оставили после себя оккупанты и восстанавливать окружающую среду.

Эту историю первыми рассказали на портале WowNature, посвященному украинским национальным паркам.

В плен Сергей Скорик попал во второй день войны, 25 февраля. По его словам, россияне считали, что если он директор Национального парка, значит, — директор "нацистов". В течение семи дней плена Сергея и других пленных враги держали в актовом зале Каховской ГЭС, водили на допросы, а иногда запирали в холодной и грязной компрессорной с 30 трупами российских солдат.

Иногда пленных выводили на крышу ГЭС и заставляли прыгать — мол, так можно освободиться. Однажды, когда орки заставили пленных рыть окопы, а сами отвлеклись на посиделки с водкой, Сергей прыгнул в воду, переплыл Северо-Крымский канал и выбрался на другой берег. Через села добрался до знакомых, а затем, менее чем через неделю вернулся на Херсонщину, в "серую" зону.

Дистанционно Сергей координировал работу парка, помогал одному из благотворительных фондов доставлять гигиенические товары и еду на деоккупированные территории, эвакуировал людей.

Другие сотрудники парка, оставшиеся в оккупации, все это время вели летопись природы, а еще — помогали украинским военным. Передавали СБУ информацию об оккупантах, ловили рыбу для гражданских.

Сейчас через полтора года после этих событий Национальный парк продолжает функционировать. Тем не менее война поставила сверхсложные вызовы. Какие именно — рассказываем дальше.

В чем проблема?

В марте этого года сотрудники нацпарка "Каменская Сечь" вместе со специалистами "Экология-Право-Человек", другими учеными и съемочной группой выезжали в экспедицию, чтобы зафиксировать последствия войны на территории "Каменской Сечи".

Повсюду вблизи посадок, на местах дислокации россиян, а также в Миловской затоке Каховского водохранилища экспедиторы обнаружили остатки целого поселения оккупантов, растянувшегося вдоль берега.

Сейчас посещение парка всем, кроме сотрудников, строго запрещено. Не пускают туда даже журналистов, отсекая все просьбы категоричным "Нет".

"Территория была оккупирована 9 месяцев. Мое личное мнение — вся эта территория потенциально может быть заминирована, — говорит Сергей Скорик. — Лучше перестраховаться, потому что это человеческая жизнь — самое ценное в этом мире".

Карты ГСЧС полностью подтверждают слова Сергея — деоккупированная территория Нацпарка на десятки километров вокруг считается потенциально взрывоопасной.

Еще в апреле Екатерина Полянская рассказала, что выход за пределы грунтовки может стоить жизни:

"Некоторые взрывные устройства видны сразу, другие зарыты и спрятаны в траве и среди деревьев. Об опасности напоминают остатки взорвавшегося на мине автомобиля", — пишет она.

Из-за обстрелов на территории парка происходили многочисленные пожары, уничтожившие степную растительность. Повреждения остались и после рытья экскаваторами капониров и землянок, вырублены и повреждены деревья, остатки сгоревшей техники, разливов топлива и смазочных масел, которые очень токсичны для окружающей среды, следы проезда техники и изуродованный почвенный покров.

По словам ботаника Ивана Мойсиенко такой же, как была до войны, степь теперь может никогда не стать: нужно сотни лет и смена сукцессий (т.е. постепенного изменения экосистемы), чтобы достичь того состояния, которое было раньше на неприкосновенных территориях.

Когда снаряды попадают в реку, часть взрывается, уничтожая флору и фауну водоемов и загрязняя воду химическими веществами. Та часть снарядов, что не детонируют, остается на дне реки, создавая угрозу на десятилетия, ведь подводное разминирование является затратной и сложной процедурой.

Испытала также катастрофическое влияние инфраструктура парка — офис разрушен, а техника и оборудование похищены оккупантами.

После подрыва ГЭС Каховское водохранилище почти полностью обмелело — осталась только тонкая лента русла Днепра

"Это конец, — комментирует ситуацию Сергей Скорик. — Конец аквакультуры, конец Каховскому морю. Это огромная катастрофа".

Хотя только обмеление, по его словам, — это лишь часть проблемы. О настоящих последствиях катастрофы, по его словам, мало кто задумывается:

"Мы видим обмеление, частично пострадали моллюски, практически вся водная растительность вымерла. Рыба пошла вниз по течению. Но это не последствия. Настоящие последствия будут позже, когда это все высохнет: высокая температура, ветры, климатические изменения. К тому же те металлы, которые 70 лет сбрасывали в Каховское водохранилище от Днепрорудного, Марганца, Никополя, Кривого Рога, Энергодара, поднимутся в воздух и мы будем вдыхать все это своими легкими", — рассказал директор.

Какое решение?

По словам Сергея Скорика, в обмелении дна можно даже найти несколько временных плюсов. Сейчас — время исследовать дно, которое было затоплено более 70 лет назад. Однако возвращение к изучению новой экосистемы — не решение проблемы. Планы "Каменской Сечи" гораздо амбициознее, и уже начали реализовываться.

"Хотя мы и самый молодой парк, у нас самый мощный научный отдел. У нас есть семь профессоров, и мы разработали проект. Все с нами согласились, и ОВА, и Министерство защиты окружающей среды, и Кабмин. Это проект, по которому мы однолетними растениями будем засевать территорию, которая обмелела".

Проект уже реализуется. Это позволит решить сразу три проблемы: предотвратить эрозию грунта, сохранить влагу и не дать ветру поднимать опасную пыль.

"Все работники в течение семи дней выходили в поле и собирали семена однолетних. Они быстро прорастают и можно наблюдать, что будет на дне на следующий год. Возможно, это будет другой проект, а может быть, повторим этот", — говорит Скорик.

Единственная проблема лишь в том, что реализовать проект Нацпарка возможно только на территории учреждения — это небольшая часть оголенного дна водохранилища, к тому же часть дна находится в "серой зоне". Однако в парке надеются, что проект будет взят за основу другими природно-заповедными фондами и громадами.

Парк постепенно очищают от мин и других взрывоопасных предметов, но площадь парка — 12 тысяч гектаров. Разминирование может стать очень долгим процессом. Ситуация усложняется повторным дистанционным заминированием. Однако работы по разминированию не прекращаются, ведь со временем мины становятся все менее заметными, и их обезвреживание потребует больше усилий.

Чтобы как-то ускорить этот процесс, директор НПП Сергей Скорик вместе с другими сотрудниками парка осуществляют чрезвычайно сложную работу: совместно со специалистами ВСУ и ГСЧС они проводят разминирование парка. Для такой работы все привлеченные должны получить соответствующую квалификацию:

"Мы все проходили инструктаж, сдавали экзамен. Те, кто прилагал больше усилий в обучении по разминированию, 4 человека, ходят со мной. А следом уже идут те, кто убирает мусор", — говорит Скорик.

Екатерина Полянская, членкиня "Экология-Право-Человек" и участница той экспедиции тогда написала, как у одной из лесополос ученые встретили сотрудников нацпарка, которые чистили участок от остатков стоянок оккупантов:

"Эти стоянки являются местами стихийных свалок с тоннами твердых бытовых отходов, срубленными деревьями, поврежденной почвой, воронками от снарядов и т.д. Приходится вывозить машины мусора, чтобы он не начал разлагаться и увеличивать уровень загрязнения", — говорится в посте, который Екатерина написала, чтобы  подытожить впечатление от визита в "Каменскую Сечь".

После разминирования на территорию должны зайти сотрудники Госэкоинспекции, чтобы зафиксировать нарушения — это необходимо сделать до уборки мусора. Однако Сергей говорит:

"На сегодня у них нет желания и возможности приехать и все это фиксировать. Поэтому я принял решение, что мы сами все зафиксируем, запишем, измерим и уберем, ведь каждый день этот бытовой мусор будет увеличивать территорию загрязнения".

В октябре прошлого года Министерство защиты окружающей среды утвердило ряд Методик определения вреда и ущерба, причиненного в результате вооруженной агрессии российской федерации, в том числе — и для территорий и объектов природно-заповедного фонда. 

Для облегчения работы природоохранников юристы "Экология-Право-Человек" разработали детальный протокол, отвечающий требованиям уголовного процессуального кодекса , им же они вместе с другими учеными пользуются во время экспедиций.

"Мы фиксируем все на фото-, видеосъемку, у нас есть специальные устройства для измерения радиоактивных металлов, оксиометры, сертифицированные линейки… Согласно 575 Постановлению Кабмина, мы все фиксируем и сразу подсчитываем убытки", — рассказывает Скорик.

Весь этот процесс происходит после разминирования и уборки территорий, по тому же алгоритму действуют и после каждого "прилета" на территории Нацпарка. Такой подход вполне можно назвать "образцовым".

Есть еще один любопытный факт о "Каменской Сечи". На территории Нацпарка находится самый высокий флагшток в Херсонской области.

Еще в мае прошлого года Сергей Скорик купил желтый и синий атлас и сшил 20 маленьких флагов и большой — 9 на 6 метров. Он планировал повесить его на следующий день после освобождения территории, но военные не разрешили, потому что с левого берега такой флаг будет очень виден, поэтому россияне могут просто обстрелять эту историческую достопримечательность.

"Сейчас флагшток на месте, флаг — у меня в машине. Я его никуда не выкладываю, он ждет своего часа. Не вешаю его потому, что не хочу, чтобы россияне обстреляли флагшток, а с ним — и населенный пункт Республиканец", — говорит Сергей.

Поэтому сейчас в парке развевается обычный флаг, но после того, как россиян выгонят с наших земель, на Херсонщине появится самый большой украинский флаг на юге Украины.