Как сделать Житомир столицей малой авиации и превратить мусор в энергию. Интервью с Леонидом Кригером

С Леонидом Кригером мы встретились дважды и в двух разных местах – на территории его экологичной котельной, где неперерабатываемый мусор превращают в энергию, и на настоящем аэродроме – шум двигателей и свист от ветра в ушах прилагались. Но и этого было мало, чтобы обсудить все, бывшему военному летчику и известному житомирскому предпринимателю, собственнику и основателю котлозавода «Кригер» есть чем поделиться. Мы же поговорили о его экологических инициативах, как стать пилотом в Украине, о создании международного аэропорта в Житомире, о благотворительности и правилах жизни. Что из этого получилось – читайте в интервью.

Тепло из коронавирусных и твердых бытовых отходов

— На котельне "Кригер" в Житомире мусор превращают в энергию, которой хватает для отопления целой областной больницы. Расскажите, как Вы пришли к такому решению и как это работает? Это же инновационная установка.

— Наше оборудование способно работать на РДФ – сортированных твердых бытовых отходах, которые идут в смеси с щепой в пропорции 25/75. Но в дальнейшем мы планируем перейти на пропорции 50/50. Теплотворная возможность РДФ — 4,5 мегаджоуля, а обыкновенная щепа дает 2 мегаджоуля. Вдумайтесь, какая большая эффективность. И на сегодняшний день такая котельная способна обеспечить тепловой энергией 25 тысяч квадратных метров жилья или, например, учебных, больничных учреждений.

Мы занимаемся этим проектом активно с 2014 года. Применение РДФ как топлива – уникально для Украины и всего пространства СНГ. В Европе и Украине утилизация неперерабатываемого мусора – это огромная проблема. Утилизация РДФ с получением из этих отходов энергии — это ответ на нее. Одна такая котельня может утилизировать 8 тысяч тонн мусора в год.

К тому же, это решение загрязнения окружающей среды. В Украине как раз проходят изменения в законодательстве: РДФ признают одним из видов топлива. Это означает, что можно будет начать процесс замещения РДФ-ом угля и газа, которые негативно влияют на состояние окружающей среды. А наша установка еще и не загрязняет воздух – из труб благодаря системе фильтрации выходит чистый пар.

— Это большой и дорогостоящий проект, что мотивирует Вас заниматься именно этим?

— В отношении экологии все не от власти уже зависит, от нас самих. Как мы к этому относимся. Если мы хотим иметь чистую экологию и разобраться со свалками, надо многое сделать, но одно из звеньев в этом всем процессе – это котлозавод «Кригер» и вот такие установки. Например, сначала необходимо сформировать привычку и инфраструктуру сортировки мусора. Пока в Житомире нет собственного сортировочного завода, и РДФ привозят на котельную из Ильинцов Винницкой области. Там такому сотрудничеству рады — ведь иначе такой продукт сортировки, как РДФ, попросту негде утилизировать экологично.

Украина способна сама обеспечить себя альтернативным источниками энергии – и это не такие баснословные деньги, о которых нам рассказывают представители других государств.

— Вы также перерабатываете здесь медицинские, в том числе "коронавирусные", отходы. С какими темпами?

— На сегодняшний день медучреждения Житомирской области производят до тысячи тонн медотходов, которые раньше захоранивали обыкновенным способом: вывозом на свалку, или же такие отходы растворялись по фирмам, которые имели лицензии, но реально установок для утилизации очень мало в Украине. Наша установка же перерабатывает в час 170 кг медотходов. При этом с соблюдением экологических норм и производством энергии. Сегодня мы принимаем медицинские отходы из больниц на территории Житомирской области, но готовы принимать и со всей Украины.

«Первое – это коррупция»

— Говоря о нормативке. Насколько тяжело получать лицензии для работы такой котельной?

— Практически невозможно. Первое – это коррупция. Второе – низкий уровень подготовки. На сегодняшний день вертикаль власти находится в состоянии полной разбалансировки. Многие законодательные акты поменялись, взаимоотношения поменялись. При замене министров, каждый новый министр встраивает новую вертикаль, новые взаимоотношения. По большому счету, это коррупция. И специалисты среднего звена в этом всем ищут свой интерес. К тому же, разночтение документов позволяет этим специалистам придумывать разные вариации и из этого выставлять определенные платежки разного уровня.

— Неофициальные?

— Конечно. Потому что они нам предлагают сервис за большие деньги, и мы не сталкиваемся с бюрократией. Как только не идешь по их пути, то сразу возникают вопросы.

— Вы бы хотели назвать конкретные фамилии из служб, которые так делают?

— Вот у нас последний самый серьезный случай – это бывшая структура санэпидемстанции.

— Житомирской области?

— Нет, центральная.

«Украинские котлы в Европе и Англии»

— Как Вы вообще пришли к тому, что стали заниматься экологическими вопросами?

— Я пришел в бизнес в 1994 году, и в 2000-м я купил завод хлебопекарного и пищевого оборудования. Этот завод никогда не выпускал котлы.

Тогда уже начался разговор о том, что нефть и газ будут дорожать. При разваливающейся системе СССР, когда из оборота вышли деньги, то продлевать газовые трубы или наращивать объемы газификации стало неактуально и затратно.

А страна же развивается, и в те места, где нет газа, требовалась альтернатива. И оттуда пришла идея котлостроения, работающего на альтернативных источниках энергии.

Дальше, когда уже начали заниматься промышленными котлами, стал вопрос – альтернатива плюс экология.

— Котлы завода «Кригер» стоят даже в Чернобыле.

— Да, стоит котел, который обогревает практически весь Чернобыль и обеспечивает горячей водой. Там тоже планируется более серьезное развитие этой темы, чтобы дать людям возможность греться на альтернативном топливе.

— Какую долю рынка занимает сейчас компания «Кригер» именно на рынке котлов?

— Нет такой аналитики, потому что, как правило, эти вопросы концентрируются в Министерстве экономики. Мы не знаем. Мы просто выпустили более 3-х тысяч котлов большой мощности, начиная с 2000 года.

К тому же, мы экспортируем наши котлы в Европу и в Англию. Раньше экспортировали во Францию и Бельгию, сейчас в основном только в Англию.

«В Житомире скоро будет открыт международный аэропорт и инновационный парк»

— Вы пришли в бизнес после войны, верно?

—Я пришел в бизнес, когда уволился из армии в 1994 году. Путь мой был от военного пилота, войны в Афганистане, участии в ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы. После всего этого и занимаюсь машиностроением, котлостроением.

— Но небо и полёты не оставили в прошлом?

— Как есть, вы же на аэродроме, а не на заводе (интервью происходит на частном аэродроме «Авиатик» Леонида Кригера, — ред.). Тут душа и сердце.

— То есть летчик – призвание, которое остается на всю жизнь?

— Есть летчики, которые летали, чтобы зарабатывать на этой профессии. То есть это профессия для зарабатывания денег, которая могла в себе сочетать любимую работу и за это получение дохода. Я так отлетал 20 лет, а оставшиеся 23 года я работаю, чтобы летать. Это немножко другое. Это затратная часть, хобби.

— А развивать как бизнес-направление планируете?

— Планирую. В международный аэропорт, который я планирую скоро сделать в Житомире, требуются системные вложения, потому что всё нужно сертифицировать и привести в соответствие с правилами безопасности. Это начинает превращаться в более строгое и регламентированное увлечение.

—   Свою летную школу не планируете открывать?

— Школы здесь есть две. Моя задача – создать им условия для комфортного пребывания и работы.

— Вы поддерживаете ежегодный авиационный фестиваль имени Королева в Житомире. Связано ли это как-то с Вашим видением города в целом?

— Житомир исторически всегда был авиационным городом. В Великую отечественную войну аэродром был именно здесь. Потом у нас построился Озерное, это аэродром для бомбардировщиков и истребителей. И сейчас он является одним из действующих аэродромов ВВС Украины.

А еще здесь родился Королев, и есть историческая память, аэропорт имени Сергея Королева. Слет, который я делаю уже 14 лет, тоже назван его именем.

Сейчас уже четко взят вектор на открытие международного аэропорта, и в ближайшее время это состоится. Немаловажно, что рядом с этим аэропортом город и область планируют сделать серьезный инновационный индустриальный парк. Это даст определенный инновационный толчок. И в планах расширить имя Сергея Королева на всю туристическую область. Люди, которые приехали в Украину, должны понимать, что Житомир представляет аэрокосмическую отрасль и музей Сергея Королева.

— Это вопрос ближайшей перспективы?

— Этот вопрос полностью осуществляется. Вот сейчас разрабатывалась концепция и уже переходим к фазе получения земельных ресурсов на это событие. То есть на аэропорт международного значения и индустриальные парки. В ближайшее время должен решиться вопрос с финансированием, удлинением полосы, расширением работы.

— Как пандемия влияет на эти планы?

— Пандемия, конечно, наложила определенный отпечаток, потому что прохождение документов даже по сертификации аэропорта этого удлинилось в разы. Оборот людей, желающих просто полетать на легкомоторных самолетах, пандемия тоже остановила, потому что контакт лица неминуем. В полете в маске вы же не будете летать. А дистанцию сохранять сложно.

Пандемия наложила отпечаток на все отрасли, а на авиацию особенно. Огромные потери несут мировые компании, American Airlines, Ганза, французские авиалинии, Эмираты. Это большая беда.

— А как насчет маленьких, частных самолетов?

— В то же время, действительно, расшевелился и ожил рынок продаж мелких самолетов. И популяризация профессии частный пилот космически взлетает вверх. Все летные школы загружены. И в каждой школе около 20-40 курсантов.

«Цена ошибки на летательном аппарате — полторы секунды»

— Сложно в Украине выучиться на пилота?

— Уже нет. В Украине около десяти летных школ. В Житомире две летные школы. Школа «Вулкан» – новая, имеет новые самолеты. А вторая украинская школа пилотов базируется здесь на нашем аэродроме («Авиатик», — ред.).

— Сколько нужно учиться на пилота?

— Чтобы полететь, нужно, как минимум, 3 месяца учиться в наземной подготовке, а летная подготовка – это минимум 4 месяца. 7-12 месяцев нужно посвятить этому учению, чтобы подняться самостоятельно в воздух. То есть сделать соло-полет.

— Немало и трагических случаев частного пилотирования – как экс-министр Тарас Кутовой, который разбился на вертолете на Полтавщине. С чем, думаете, это связано?

— Это процесс подготовки выпускника не на должном уровне. Всегда мы хотим научить человека летать. Но надо понимать границы обучаемого, его возможностей, его опыт. Это первое.

А второе – еще у людей остается мнение, что самолет или вертолет – это средство передвижения. Да, это средство передвижения, но оно не допускает ошибок. Цена ошибки укорачивается. Если на автомобильном транспорте это условно какие-то десятые секунды, 9, 8, 15 секунд, но на летательном аппарате цена ошибки — 1,5 секунды.

— И все же даже у опытных пилотов случается разное. У Вас бывают рисковые ситуации?

— Часто экстремальные случались.

— А сколько раз?

— В моей жизни было 5 авиационных инцидентов, граничащих с серьезными последствиями.

— Вы говорите не о военной службе?

— В гражданской, любительской  авиации.

— Не возникало желания остановиться после такого?

— Это образ жизни. Если вы, условно, врач и ушли на пенсию, вы никогда не оставите свое дело, вы все равно будете диагностировать, будете понимать, пытаться помогать. То же самое и профессия летчика, она такая же, как и у врача. Единственное, что у врача диапазон применения шире. Он может быть не на должности, но будет знать и сможет подсказать, как поступить, какие ограничения ввести. А летчику обязательно нужен инструмент. Инструмент – это у меня аэродром и мои летательные аппараты.

— Если мы говорим о частном пилотировании и популяризации этой профессии, сколько стоит освоить такое дело?

— Чтобы на сегодняшний день стать летчиком самолета, это бюджет в районе 9-10 тысяч долларов на весь процесс.

— А сколько стоит один вылет?

— Все зависит от типа летательного аппарата, топлива и остальных параметров. Легкомоторный самолет за час полета берет 17-18 литров автомобильного бензина. Если это делается благотворительно со стороны владельца летательного аппарата или самого летчика, ну, считайте, что канистра бензина – это час полета. А если переводить это в деньги, то средняя цена часа полета на легкомоторном самолете – в районе 120 долларов.

«Будем развивать Житомир как Мекку малой авиации»

— Как Вы оцениваете рентабельность проекта международного аэропорта, учитывая, например, пандемию?

— Вы знаете, здесь больше играет роль увлеченность. А при пандемии – и подавно. Как вы, допустим оцените рентабельность конюшни? Это больше хобби. Вложенные инвестиции не вернутся никогда.

— А есть какие-то перспективы? Может быть, привлечение крупных перевозчиков планируется?

— Прямо сейчас набирает обороты аренда частных пилотов, которые могут выполнить чартерный рейс. Как это работает? Вот мой самолет, мое время, я тебя отвезу туда-то. Цена вопроса – в зависимости от взаимоотношений пилота и заказчика. Это бизнес. Запрос на рынке уже есть – люди хотят иметь чартерные полеты на небольших самолетах.

— А что насчет переговоров с авиакомпаниями, лоукостерами, для внутреннего или международного пассажирского сообщения?

— Не планируется. Это большая авиация, и она не предусматривает подвоз к авиационному судну и к аэродрому мелкой авиации.

Расширяться на большую авиацию нет смысла по определению – мой основной бизнес – все-таки котлостроение. Одно из увлечений – это авиационный клуб, поэтому будем развивать малую авиацию, развивать Житомир как Мекку малой авиации и как Мекку туристическую, связанную с историей аэрокосмонавтики через Королева. Вот такой тренд.

«Только с самолета можно проинформировать о масштабах пожара»

— Это лето и осень стали временем ужасающих лесных пожаров в Житомирской области. Вы добровольно активно помогали справляться с этой бедой, верно?   

— Мы патрулируем и обеспечиваем мониторинг лесов. С этим мы помогаем на безоплатной основе. Тогда мы летали по маршрутам, обозначали точки горения и сообщали об этом.

— Выходит, малая авиация – очень важный компонент в таких условиях?

— Конечно. Только с самолета можно увидеть и проинформировать о масштабах, скорости размножения этого пожара и точных координатах.

Это очень важно, потому что с земли понять место горения и оценить площадь сложно. А с воздуха это гораздо проще.

— Сейчас Вы принимаете активное участие и в нормотворческой работе нардепов и исполнительной власти по вопросу лесных пожаров. Какую позицию Вы отстаиваете? Как предотвратить такие трагедии?

— Нужно менять системные подходы. Конечно, все завязано на работниках леса. Это их задача – разрабатывать мероприятия по уменьшению возможности возгорания.

Вторая позиция – это ГСЧС (Государственная служба чрезвычайных происшествий, — ред.). Это их задача создавать прецеденты и контролировать рабочий процесс для лесников. Здесь совместная ответственность – сначала одни недорабатывают, а потом другие ликвидируют. Поэтому программы должны разрабатываться вместе.

И, естественно, подключение науки, которая может дать в два раза больше инструментов, чтобы предотвратить, отследить и спрограммировать мероприятия по уменьшению вероятности этого происшествия.

— А подключение малой авиации тут имеет смысл?

— Когда возникают масштабные события, то привлекать нас можно – есть готовые пилоты, взаимоотношения между службами. И мы можем оказать точечное решение этой проблемы.

Хотя лесники, лесная промышленность должна иметь свой авиационный флот хотя бы небольшой, который мог бы координировать и выполнять патрульно-аналитические полеты.

— После участия в ликвидации чрезвычайной ситуации в Житомирской области в этом году, Вы понимаете, какое техническое обеспечение сейчас у ГСЧС? Почему Вам пришлось давать самолеты? Это ведь дело государства, а не Вас, привлеченных на безоплатной основе.

— Обеспечение ГСЧС было на нуле. У них забрали всю авиацию, и не было денег не то что на приобретение техники, а на проведение профилактических мероприятий, аналитических полетов.

Это пока безысходность. Решение помочь было доброй волей наших членов клуба, в том числе и меня. В деле чрезвычайных происшествий самое важное – территориальность. У нас на сегодня самая большая область – миллион гектаров леса, и мы самая близкая точка, где есть сегодня какой-то механизм привлечения малой авиации.

БЛИЦ

—   Ваши правила жизни, топ-3?

— Основной принцип моей жизни – максимальное удовольствие на единицу времени. Это первое.

Второе. Самые большие трудности – они в нашем будущем, потому что мы себя постоянно мучаем, ищем решения, пути, а реально это немного усложняет жизнь.

Третье, самое правильное, наверное: я никогда ничего не идеализирую. Я ставлю задачу и наслаждаюсь путем достижения этой цели. Цель не может быть идеальная. Выбранная цель – это просто маршрут, а маршрут надо делать красиво.

—   Какая Ваша цель?

— Моя цель – жить вкусно и долго.

—   Раньше Вы говорили «В борьбе рождается сила»

— Это слоган военных вертолетчиков.

—   Получается, можно жить с удовольствием, но в борьбе? Как это?

— Самое важное – это процесс. Мудрость греческая: «Не проблема то, что происходит вокруг нас, а проблема – как мы к этому относимся». Все, что происходит с человеком – это следствие его загруженности и яркости проживания. Чем человек больше совершает событий, тем чаще он может ошибиться. Поэтому аварийность складывается из количества времени в полете. Так и в жизни. Чем больше делаешь – тем больше рисков.

Фото Евгения Ещенко, «Рубрика»

Смотрите также видеорепортаж Экорубрики, как на Житомирщине мусор и «коронавирусные отходы» превращают в энергию.