Бизнес на ископаемых без взяток — это реальность. Глава Госгеонадр о реформах и новых правилах игры

В последнее время в области недродобывания произошло много «впервые». Впервые выдана лицензия на легальную добычу янтаря. Впервые поставлена ​​амбициозная цель в 1 миллиард гривен поступлений в госбюджет за продажу участков недр. Впервые цена на е-аукционах превысила начальную в 17 раз. То, что происходит, называют революцией в отрасли.

Глава Государственной службы геологии и недр Украины, 37-летний Роман Опимах, в августе отчитался за свое первое полугодие в должности. В свете заявлений о новых законодательных решениях и сдвиге «по всем фронтам», «Рубрика» решила задать все вопросы, которые больше всего волнуют рынок и общество.

Итак, что Украина может предложить самим себе и миру? Как работает отрасль недродобывания, которая еще совсем недавно прочно ассоциировалась с коррупцией? Что меняется для инвесторов и всех стейкхолдеров? Отвечает председатель Госгеонадр Роман Опимах.

КАК СДЕЛАТЬ УКРАИНСКИЕ НЕДРА ПРИВЛЕКАТЕЛЬНЫМИ

— Вы заявляете, что недра должны стать драйвером украинской экономики. Но подкрепите свой тезис о нашем большом потенциале аргументами. С какими странами мы стоим в одном ряду в смысле недропользования и недропотенциала?

— Сфера недропользования для экономики Украины имеет существенное значение. Это влияние и на торговый баланс страны и создание рабочих мест. 20% трудового ресурса задействованы именно в сфере производства полезных ископаемых. Это также существенные поступления в государственный бюджет: только в прошлом году было уплачено налогов более чем 104 млрд грн от добывающей промышленности и разработке карьеров. Кроме того, 60% экспортной выручки в Украину приходит именно от сфер связанных с недропользованием.

Залежи полезных ископаемых в Украине разнообразны. В наших недрах — почти вся таблица Менделеева. По запасам природного газа мы входим в первую тройку стран Европы. Потенциально Украина может полностью себя обеспечить собственным газом и существенно увеличить добычу нефти.

Что важно, в отличие от многих стран, мы имеем залежи лития, титана. По литию есть запасы, но нет производства; по титану есть и запасы, и производство, и экспортный потенциал, и компании, работающие в этом сегменте. Есть залежи золота, урана, которые тоже разрабатываются. И потенциальные площади, на которые еще нужно привлекать инвесторов.

Это я назвал большие ресурсные рудные и нефтегазовые ископаемые, которые требуют больших инвестиций, технологий, знаний. Но более подъемные проекты для среднего бизнеса, которые могут сплотить от 10 до 50 человек и организовать бизнес, связанный, например, с добычей глины, песка, гранита.

— На что сейчас наибольший спрос?

— Учитывая экономический глобальный спад, пандемию, падение цен на нефть и газ втрое, результаты последних аукционов показывают, что в этом году наибольшим спросом пользуются именно те ресурсы и ископаемые, которые можно разрабатывать уже на 2-3 год. То есть те, что быстро начнут генерировать деньги.

Мы видим динамику торгов: за глину заплатили 40 млн грн из стартовой стоимости на е-торги 16 тысяч, за янтарь — более 12 миллионов из 333 тысяч. Но цена на участки возрастает в разы.

Начали еще одно перспективное направление: присоединились к национальной программы «Большая стройка» под патронатом президента. Мы инициировали встречу с Укравтодором, спросили, где на приоритетных направлениях строительства есть дефицит ресурса — песка, сырья для производства щебня, других полезных ископаемых, используемых в строительстве. Подготовили 79 объектов для выставления на аукционы по ключевым трассам. Это поспособствует созданию рабочих мест, ускорит работы и снизит их цены за счет оптимизации логистики, также не будут разбиваться дороги во время транспортировки строительного сырья, когда его везут из других областей.

— Есть ли заинтересованные инвесторы в «более сложных» ископаемых, а не глине или песке? Например, литие. Сразу возникает ассоциация: литий-ионные батареи …

— Илон Маск, ракеты … (смеется)

— Или это пока из области фантастики для нас?

— Нет, это не из области фантастики. Есть интерес к литию. Мы занимаем ведущие места в мире по его запасам, есть несколько месторождений с перспективными ресурсами. Но их разработка требует существенных инвестиций — даже на этапе геологического изучения 3-4 млрд грн. Необходимо применять технологии, которые в Украине сегодня отсутствуют. Это, прежде всего, строительство завода, который будет перерабатывать и производить востребованное сырье не только в Украине, но и за рубежом. Это должен быть глобальный рынок. Интерес международных игроков рынка может появиться. Для этого, нужно подготовить объекты, собрать геологическую информацию и заниматься их продвижением на уровне топ-менеджеров государства, которые об этом будут говорить. Мы с командой до карантина из-за коронавируса успели посетить крупнейший Международный форум-выставку PDAC в Торонто, где презентовали украинский потенциал.

Также важно сделать привлекательные для иностранного инвестора правила. Например, электронные аукционы — это прекрасно, потому что они дают точку входа для каждого.

«МЫ ПОВЕРНУЛИСЬ ЛИЦОМ К СУБЪЕКТАМ РЫНКА»

— Считаете систему электронных аукционов уже совершенной, или как планируете ее доработать?

— Система использования электронных аукционов себя оправдала полностью. Более того, мы сотрудничаем с BLM (Bureau of Land Management) — Ред.) — американской службой, имеющей подобные полномочия. В Штатах используют такую ​​же систему. Наша даже более либеральная в некоторых моментах.

Видим динамичный рост цены: в 2019 году начальная цена в среднем выросла на 60 процентов, в этом — в 17 раз.

Что бы я усовершенствовал … Думаю, чтобы аукцион считался состоявшимся, если на него придет даже один участник. Если один участник, заплативший на 10% больше, чем начальная стоимость — этого достаточно (сейчас необходимо минимум два участника — Ред.). Возможно, упростить согласительную процедуру. Это, скорее, о доаукционном процессе.

— А о механизмах получения геологической информации для недропользователей? Сейчас не является ли этот процесс медленным, когда нужно ждать месяцами? Вы рассматриваете возможность автоматизировать этот процесс, сделать данные более открытыми?

— Работаем над этим каждый день. Мы понимаем, что инвестиционные решения в этом секторе принимаются на базе геологической информации. «Кота в мешке» никто покупать не будет. Есть определенные ограничения и барьеры, которые исторически присутствуют.

Мы запустили Инвестиционный атлас недропользователя (листает, он есть и в онлайн-доступе). Почти по всем участкам есть ван-пейджеры (презентация на одну страницу, — Ред,) с описанием геологического участка, и есть ссылки на дополнительную геологическую информацию. Готовим так по каждому объекту. Также на аукционы мы не выносим объекты, чтобы просто вынести. Все лоты номинированы или инициированы субъектами рынка.

С целью упрощения доступа к геологической информации мы запустили реестр протоколов Государственной комиссии по запасам и ресурсам полезных ископаемых. Сейчас уже более 3000 протоколов размещено онлайн. То есть, процесс цифровизации продолжается. В общем протоколов более 8 тысяч.

— А этот атлас для инвесторов, видим, только на украинском? На английском нет?

— Информацию о песке, подземные воды в Украине на английском языке, считаю, мало смысла подавать. Если бы у нас была институциональная способность это переводить еще и на английском, мы бы это сделали.

Но по крупным проектам мы делаем переводы на английский. (Встает, приносит показать нам еще документы) В Лондоне и Канаде мы, конечно, представили все на английском.

Возвращаясь к геологической информации, есть еще один важный аспект: определение начальной цены спецразрешений и стоимости геологической информации. Мы полностью обновили методику расчета начальной стоимости спецразрешений на аукцион, обсудили ее с участниками рынка. Сейчас она уже согласована всеми правительственными учреждениями и находится в Минюсте. В ближайшее время будет вынесена на Кабмин. Новая методика убирает субъективные элементы, суждения или дискреции в оценке. Все будет прозрачно, честно и никаких потом проблем, историй с НАБУ и тому подобное. Это будет электронный калькулятор с помощью которого в подавляющем большинстве случаев субъект рынка сможет сам посчитать начальную стоимость спецразрешения.

Занимаемся упрощением определения стоимости геологической информации, чтобы она была для всех понятной, вынесем ее на уровень законодательства.

К тому же, работаем над созданием электронного кабинета недропользователя.

— Что изменится с ним для недропользователей?

— Раньше были многочисленные отказы в запросах. За 2019 год 65% заявлений получили отказ. Это огромное количество. Причем 50% из них обращались три или более раз. Конечно, недропользователь не в восторге от такой ситуации. Что мы сделали быстро — запустили Единое окно недропользователя. Это удобная комната, которая работает по графику пять дней в неделю. Человек записывается онлайн — как когда делаешь визу, получаешь время. Все разбито по дням для удобства посетителей, ведь многие из них приезжают из регионов. Недропользователь готовит пакет документов, а сотрудник, отвечающий за определенную группу полезных ископаемых, проверяет их на соответствие законодательству, дает свои комментарии. Если что-то можно исправить на месте, распечатать, изменить, или какой-то справки не хватает — комментирует, чтобы превентивно убрать такие моменты. Это экономит время. Никому не нужны негативные эмоции. Мы повернулись лицом к субъектам рынка.

Но будущее — за электронным кабинетом недропользователя. Когда большинство документов можно будет подавать в электронном виде и отслеживать их статус. Это касается и отчетности для недропользователей. И это не фантастика. Во многих ведомствах такая услуга уже работает, просто там больше аудитория, у нас 2,5 тысячи недропользователей. Внедрение электронного кабинета недропользователя — назревшая потребность отрасли. Он обеспечит абсолютное нивелирование субъективности и избирательности в работе ведомства, сфера недропользования станет более удобной и понятной.

Сейчас уже есть первая версия кабинета, разработанного на средства международной технической помощи, однако, его функционал очень ограничен. Мы вместе с Министерством окружающей среды прилагаем максимум усилий, чтобы возобновить сотрудничество с донорами и запустить совершенную версию софта. В любом случае для нас это приоритетная задача, и мы обязательно дадим результат. Качество — для нас главная задача. Сроки — от полугода до девяти месяцев, зависит от скорости имплементации разработчиком технического задания.

«ПАНИКА — ОТ НЕОСВЕДОМЛЕННОСТИ»

— Какой объем инвестиционных проектов ставите себе целью и считаете реальным показателем?

— В этом году мы объявили 6 аукционов, выставили 47 лотов. Из них 26 приобретены. Остальные либо в режиме торгов — их 19 или даже еще первые торги не состоялись.

В результате уже проведенных торгов госбюджет получит 106 млн грн. План такой, чтобы на сентябрь эта цифра достигла 400-500 млн грн.

Более того, сейчас в Министерстве окружающей среды на согласовании находится 170 пакетов документов для проведения аукционов или предоставления специальных разрешений. Как только они положительно будут оценены и вернутся в службу, мы сразу объявим аукционы. Среди них, в частности, 40 участков с залежами янтаря, также неметаллические полезные ископаемые, вода, металлы золота и тому подобное. То есть, много интересных объектов. Мы рассчитываем, что это дополнительно принесет 500 млн грн. Где-то на 1 млрд привлеченных инвестиций к концу года можем выйти.

Работаем над заключением соглашений о разделе продукции. Это масштабные проекты, конкурсы по которым начались еще в прошлом году. Если будут заключены 8 сделок, обязательства по ним составят 450 млн долларов, это нефтегазовая сфера. В ближайшие месяцы, думаю, уже закроем этот вопрос.

Также есть интересный кейс Cersanit — известный польский холдинг. Они расширили свою ресурсную базу, приобретя участок недр с залежами глины на е-аукционе. Это позволит им построить новые мощности и дополнительно привлечь в Украину 50 млн евро инвестиций. На самом деле, главный показатель — сколько налогов потом эти недропользователи будут платить, сколько рабочих мест они создадут.

— Громады возмущаются, что хотели бы иметь больший налог от недропользователей в местный бюджет.

— У них есть этот налог сейчас. Если это полезные ископаемые местного значения — сто процентов ренты идет именно в местный бюджет, если общегосударственного значения — с 2020 года 5 процентов от рентных плат идет в местные бюджеты. И это серьезные средства. В прошлом году 2 млрд гривен было выплачено в местные бюджеты за счет 5% от рентной платы за нефть и газ.

— Сейчас впервые в истории Украины частная компания — АЕСУ — занимается разработкой урановых месторождений. Вы неоднократно подчеркивали, что это в стратегических целях государства, ведь сейчас мы на 70% закупаем топливо для нашей атомной энергетики за рубежом, в России. Но в Днепропетровской области из-за многочисленных предубеждений община вокруг Сурского месторождения переживает и задает вопросы. Что ответите на беспокойство?

— Вопросы экологии сейчас актуальны. Но или мы ничего не делаем, или создаем рабочие места и платим налоги в местный бюджет, и следим, чтобы разработка осуществлялась в соответствии с технологиями, законодательством, стандартами.

Сегодня местные общины имеют все инструменты влияния и отслеживания реализации таких проектов. Во-первых, сама процедура проведения оценки воздействия на окружающую среду предусматривает обязательное положительное проведение общественных слушаний с участием представителей министерства, недропользователя и независимого надзора. Компания должна убедить общины во время слушаний, что технология, которую они будут использовать, безопасная, что сотрудничество будет положительным и взаимовыгодным. Если недропользователь не переубедит общество, если не будет положительного заключения, никто не начнет работы на участке.

Эта паника от неосведомленности.

— Радиоактивная пыль … (улыбаемся, вспоминая классику российского телевидения)

— Чего только не придумают! Неосведомленность — она ​​естественная, ибо процесс работы с ископаемыми всегда достаточно сложный. Нужно коммуницировать.

— В случае с Сурским месторождением, АЕСУ использует метод подземного выщелачивания, который МАГАТЭ признал наиболее экологичным. Как в целом оцениваете работу компании, например, они впервые в Украине исследовали свои урановые месторождения по коду JORC. Что значат такие инвестиционные проекты для нашего государства?

— Мы полностью поддерживаем постепенный переход отечественных недропользователей на общепринятые в мире классификации JORC, PRMS. И то, что отечественные компании начинают использовать лучшие мировые практики, является хорошим знаком, особенно, в таких крупных и технологических проектах, которые вы назвали.

КАКИМИ БУДУТ НОВЫЕ ЗАКОНЫ ДЛЯ НЕДРОПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ

— Вы много говорите, что работаете над новым законодательным пакетом для сферы. Что он собой будет представлять?

— Сейчас разрабатываем пакет реформ по изменению профильного законодательства в недропользовании. В форме поправок в законодательную базу это можно реализовать достаточно оперативно. У нас есть поддержка, в том числе и Офиса простых решений в этом процессе.

А вместе с ним более стратегический и длительный процесс — это написание нового Кодекса Украины о недрах, с привлечением Европейской комиссии.

— И в какой временной перспективе хотите выносить это в Раду?

— Просто внести правки будет намного быстрее, чем второй шаг, 2-3 месяца. А вот Кодекс уже не впервые пытаются создать. Это объемный документ, который объединит более 10 нормативных актов. Его невозможно будет взять и забросить в парламент. Очень оптимистичный сценарий — хотя бы зарегистрировать его в Раде в 2020 году.

«ВО ВСЕМ ДОЛЖЕН БЫТЬ КОНЕЧНЫЙ ПРОДУКТ»

— Государственная служба всегда имела не очень хорошую репутацию. Чувствуете ли этот груз?

— Безусловно. Первое, что мы сделали — провели опрос. Преимущественно, служба ассоциировалась с коррупцией, первая пятерка ассоциаций имела негативную окраску. Или что тут какие-то «решалы», которые недра раздают кому-то. Сейчас ситуация меняется. Приоритет №1 для нас — возвращение доверия. Никто не будет вкладывать средства, если нет доверия. Если вы чувствуете, что пришли в бизнес, а завтра от вас потребуют деньги за то, чтобы получить какую-то бумажку…

— А с предложением взятки к вам обращались?

— Абсолютно нет. Никто ко мне не обращался и не обращался к моей команде с такими предложениями, зная, что здесь нулевая толерантность к коррупции. Мы действуем исключительно в рамках закона.

Как можно измерить доверие … Важный критерий для нас — это уменьшение количества отказов. Этот показатель упал вдвое. На треть уменьшилось количество судебных обжалований решений Службы. Мы ликвидировали избирательность — в прошлом году почти 40 спецразрешений было выдано без аукционов. Было изменено законодательство, убрали «лазейки», и в этом году ни одного нового спецразрешения вне аукциона не выдали.

— Что является вашей самой большой головной болью?

— Времени не хватает. Было бы больше времени — успели бы сделать всего больше. Надо больше дней в неделю, часов в день. Тем не менее Госгеонедра — это не только служба, это здание, это также государственные геологические предприятия. Это коллектив численностью более 3000 человек. У всех есть пока проблемы, связанные с бюджетными сокращениями и ситуацией на рынке. Надо искать выходы, принимать какие-то антикризисные решения, много коммуницировать с коллективом.

— Какие у вас личные правила эффективности?

— Желание достичь результата. Во всем должны быть не просто разговоры, а конечный продукт, который можно показать, и который люди смогут оценить.

— Вижу у вас две книги на видном месте. Это вы сейчас читаете?

— Да, к сожалению, сейчас вообще не читаю никакой литературы (смеется) — просто времени не хватает. И работа, и семья. Только рабочие материалы. Но эти книги достаточно известны: Дэниел Ергин, а другая — американская о политике, как ставить амбициозные цели и их достигать. Это важно, опять же, ставить задачи, разрабатывать план и прямо по нему двигаться. Не бывает так, что все идет параллельно, скорее всего, идет вот так в итоге (активно жестикулирует).

— Дэниел Ергин в своем бестселлере, и, видимо, книге №1 для отрасли, «The Prize» («Большой Куш») утверждает, что недра, в частности нефть, правят историей, миром, государствами … Верите, что Украина имеет достаточно потенциала, чтобы, собственно, благодаря работе с недрами тоже войти в эту гонку между государствами? Что для этого надо сделать?

— На рынок прямо глобальных игроков таких, как Катар, Штаты, Россия, Канада, Украина не выйдет из-за территориального ограничения. Разработка ресурсов требует доступа к землям. У нас территория достаточно густонаселенная, много в частной собственности. Это не поля, не пустыни, не тундра, где никто не живет, и вы там разрабатываете полезные ископаемые в огромных объемах. Но у нас есть потенциал обеспечить себя. Если возможности большого экспортного потенциала у нас нет, то закрыть свои потребности и отказаться от импорта мы точно способны.

Наличие редких металлов, как например редкоземельных, — это уже вопрос вторичного передела. Но для завоевания достойных позиций надо не сырье экспортировать, а производить конечный продукт. Но это, опять же, вопрос технологий и инвестиций. Таких проектов мало.