Как то, что мы едим, влияет на Землю: биоразнообразие vs пищевые привычки человечества

22 мая — Международный день биологического разнообразия, провозглашенный ООН для привлечения внимания к проблемам в этой сфере. И не зря: что такое биоразнообразие, что ему грозит и почему это должно нас волновать — ответы на эти вопросы не очевидны. Мы в основном живем в бетонных джунглях городов, где связь с природой не так тесна, поэтому кажется не такой важной. «Биоразнообразие» — звучит как тема для реферата по биологии у семиклассника, что не стоит внимания взрослых, которые занимаются одновременно работой, политикой, незавершенным ремонтом и еще не запланированной отпуском.

Между тем, «биоразнообразие» — это жизнь во всех ее проявлениях, это более 8 миллионов биологических видов, живущих сейчас на Земле и из которых описано только 1,6 миллионов. Это все мы — от бактерий и лишаев к альбатросов и слонов. И это лишь 2 процента от всех видов, которые когда-либо существовали. Остальные 98% видов уже вымерли. Массово вымирали земляне уже 5 раз. Все мы точно слышали о последнем, пятом, когда вымерли динозавры и еще 70% видов. И вот прямо сейчас происходит шестое вымирание. Если динозавров уничтожил астероид, то сейчас его роль выполняем мы, люди.

Не заметно, скажете вы? Из последних ярких потерь — тасманский (сумчатый) волк, западный черный носорог и северо-белый носорог, морская корова, тур (предок сухопутной коровы), тарпан и еще много разных тигров, львов волков и т.д. Большинство же видов исчезает менее заметно, некоторых мы даже не успели описать. За последние 50 лет, то есть с 1970, количество видов уменьшилось вдвое! Половина видов полувека, представляете? Мы ускорили темпы исчезновения млекопитающих в тысячу раз, а земноводных — в 45 тысяч.

Попытки уйти от ответственности и обвинить во всем природу, солнечную активность и колесо сансары выглядят смешными и нелепыми на фоне единодушных неоднократных заявлений мирового ученого сообщества о сокрушительном влиянии человеческой деятельности на биоразнообразие.

Закрывать глаза и отмахиваться тем, что жизнь на планете никуда не денется — это вселенский суицид. Как сказал Карлин: «The planet is fine. The people are fucked» (англ. С планетой все хорошо, это людям конец). То есть жизнь, скорее всего, восстановится после шестого вымирания, просто мы тоже вымрем. Но это в перспективе. А до этого нам придется столкнуться с последствиями нарушения равновесия в экосистемах, и последствия эти не слишком предсказуемы, но точно никому не понравятся. Об эстетике мы даже не говорим.

Для многих понимание того, что их дети никогда не увидят белого медведя, жирафа или коралловые рифы — еще не повод менять стиль жизни. Но экосистема — это карточный домик, где каждый вид — одинаково важная карта. Забираешь одну — и все рушится. Мы более или менее представляем ценность пчел — они опыляют растения, которые мы едим. Но если бы дело было только в них! Хрестоматийный пример хрупкости экосистемы и непредсказуемости последствий его нарушения подает ПРООН (Программа развития ООН). В 70-е годы на острове Калимантан в Индонезии провели эксперимент по борьбе с малярией. Чтобы избавиться от «малярийных» комаров, местность обработали пестицидом ДДТ. Это привело к ряду загадочных и, мягко говоря, неприятных событий. Сначала крыши домов начали рушиться, потом массово умирали коты, а закончилось все чумой. Какая же связь между этими событиями? Оказывается, что ДДТ ели и тараканы. От него они стали более медленными и ящерицам стало легче их поймать. А ящерицы, соответственно, становились жертвами кошек. Ящерицы перестали поедать гусеницу, которая жила в крышах, сделанных из тростника, поэтому крыши заваливались. Кошки тем ДДТ, который был в ящерицах, травились до смерти. Нет кошек — есть крысы, которые принесли на себе блох — переносчиков чумной палочки. Вот так вместо малярии местные получили болезнь значительно страшнее. Эта история показательна, но она — ничто по сравнению с глобальными изменениями в экосистемах, среди которых основные:

• Проблемы с опылением и, как следствие, продовольственная угроза;
• Больше вредителей и паразитов;
• Меньше питьевой воды;
• Слабее защита от стихийных бедствий;
• Ухудшение здоровья людей;

Не зря же глава ООН по вопросам биоразнообразия Кристиана Пашка Палмер призывает оказывать давление на правительства для защиты дикой природы. «Бурные потери биоразнообразия являются «молчаливым убийцей», столь же опасным, как глобальное потепление», — говорит она.

Что именно мы делаем не так?

Вытесняем все другие виды, расчищаем территорию для своих нужд, в большинстве — сельскохозяйственных. Потеря среды обитания — основная причина исчезновения животных и растений. Вспомните, что мы видим из самолета, машины, или поезда за городом, поля. Половина земель, пригодных к жизни, распаханы для сельскохозяйственных нужд. Меньше, чем четверть, занимает растениеводство. Впечатляющие ¾ площадей занимает животноводство. Это фермы, пастбища и корма для животных. Ради корма уничтожаются степи и вырубаются леса. Эти ресурсы невероятные идут на обеспечение лишь 18% потребностей человечества в калориях и 37% — в белках. То есть подавляющее большинство протеина и питательных веществ человек получает от растений. Население планеты растет, потребности в пище, соответственно, тоже.

Так что делать?

«Наверное, наиболее влиятельным изменением, которое мы можем внести в наши диеты, является уменьшение потребления мяса«, — отмечает Ханна Риччи в своем исследовании. Ее главный аргумент — разницы в площадях, необходимых для получения одинакового количества протеина растительного и животного происхождения. Если говорить о 100 граммов белка из говядины — это 163,6 м², из сыра — почти 40 м². Чтобы вырастить гороховый или соевый белок, нужно в разы меньше территории — всего 3,4 и 2,2 м². В общем, рацион потребителей мяса требует в 17 раз больше земли, 14 раз больше воды и 10 раз больше энергии, чем вегетарианский. «Если мир станет веганским, количество сельскохозяйственных угодий, необходимых для поддержания человеческой жизни, уменьшится на 3,1 млрд гектаров. Это — размер Африканского континента», — говорит Financial Times.

О следующем факторе влияния говорят так много, что не верится, что это столь важно. Речь идет об изменениях климата, вызванные парниковым эффектом, который в свою очередь вызван выбросами парниковых газов. Парниковыми они называются, потому что процесс тот же, что и на даче у бабушки: земля нагревается от солнца, а стекло задерживает тепло. Поэтому в парнике теплее, чем снаружи. Только роль стекла играют парниковые газы в атмосфере. Без такого «свитера» из газов на Земле было бы значительно холоднее. Но за последние 200 лет концентрация углекислого газа в атмосфере вдвое больше, чем в самые пиковые моменты за последние 400 000 лет. И не только в СО2 дело. К газам, которые больше всего влияют на парниковый эффект, относятся также метан и закись азота. Наша бурная деятельность перегревает планету. Прогнозируемое повышение температуры на полтора градуса приведет к осушению рек и озер, изменениям в осадках, повышению уровня океана на 40 см, аномальному теплу в жарких районах, увеличению площадей пустынь. Можем представить, как все эти изменения влияют на многообразие жизни в пострадавших регионах. Окисляется океан, погибают кораллы, под угрозой целые подводные экосистемы. И частично в этом виноваты… бургеры.

Животноводство отвечает за 9% глобальных выбросов СО2, 35-40% выбросов метана (все же видели шутки о коровок, которые выделяют газ? Так вот, не смешно: метан имеет заметно сильнее парниковый эффект, чем углекислый газ) и 64% глобальных выбросов закиси азота (в основном из-за использования удобрений).

Подводное биоразнообразие страдает не только от изменений климата. Мы беспощадно вылавливаем все живое в океанах. Ученые говорят, что за последние 60 лет количество крупной рыбы сократилась на 90%. Если мы будем продолжать теми же темпами, то рыба в океане вообще исчезнет к 2060 году. Особенно изнурительное для подводного мира рыболовство назвали перелов (англ. Overfishing). Должны траулеры — рыболовецкие суда со сетками-мешками, размером в 4 футбольных поля, которые тянутся по морскому дну. Гигантские сети могут вместить до 500 (!) тонн рыбы. Часто большая часть улова — это так называемый прилов (англ. Bycatch) — морские животные, которых поймали, но на которых не охотились. На килограмм креветок приходится до 9 кило других морских жителей, которых поймали и выбросили обратно в океан. Уже мертвыми. Погибает в сетях не только рыба, но и морские млекопитающие — дельфины, киты и т.д.

Рыбные фермы тоже далеко не панацея для океана. Наоборот. Там фермеры скармливают 5 кило дешевой, пойманной в том же океане рыбы, чтобы «выработать» килограмм дорогой, например, — лосося.

Вследствие такого обращения с морями резко сократилась популяция тунца, рыбы-меч и многих других видов. В северной части Атлантики промышленные запасы трески, хека, морского окуня и камбалы сократились на 95 процентов. Не хватает крупных особей для размножения, нарушаются пищевые цепи, поэтому другие виды тоже из-за этого вымирают.

Нас, людей, стало слишком много, чтобы мы могли продолжать бездумно потреблять: энергию, ресурсы, других существ. Если не изменить наши привычки, в частности пищевые, мы уничтожим все, за что так любим нашу планету. Жизнь на ней станет невыносимой не только для тех, кого мы так беспощадно эксплуатируем, но и для нас самих. Предотвратить катастрофу все еще не поздно и под силу человечеству. Вклад каждого человека важен.

Чтобы уменьшить негативное влияние человечества на биоразнообразие, стоит начинать с себя. По крайней мере можно хотя бы попробовать. Стать веганом на 22 дня и помочь планете можно, пройдя Веган Челлендж. За эти три недели вы научитесь сбалансировано питаться на растительной диете, узнаете много новых рецептов и познакомитесь с тысячами единомышленников и приобщитесь поддержкой опытных менторов!

Автор статьи: Елена Баран, представитель кампании «Веган челлендж»

Фото unsplash.com