“Мы все время на месте”. Истории Героев из противовоздушной обороны, которые держат над нами небо

На земле, в воде и в небе. Тысячи защитников и защитниц из ВСУ своими спинами прикрывают украинцев от войны. Уже более девяти месяцев эти ребята на круглосуточном дежурстве жертвуют своим сном, здоровьем, а иногда и жизнью, чтобы защитить свою страну.

"Внимание! Объявлена ​​тревога", "Ракетная опасность", "Отбой тревоги", "Работает ПВО" — это те слова, которые прочно вошли в нашу повседневную жизнь. Кто стоит за этими сообщениями?

Ко Дню ВСУ мы пообщались с защитниками из Воздушного командования "Восток".

"Я и ребятам говорю: главное — это цель. Я к ней шел и иду"

С подросткового возраста Сергей Воронин из Одесской области крутился вокруг семейных автомобилей. Парень легко научился водить — имел к этому талант, а особенно любил ремонтировать машины. Мог часами рихтовать отцовские Жигули. "Мне было интересно работать с техникой", — говорит Сергей Воронин.

2013-2014-е годы. 17-летний Сергей наблюдал за происходящим в его Украине. Мирные митинги, расстрелы в центре столицы, Майдан по всей стране, оккупация Крыма и военная агрессия россии…

Парень едва дождался своего совершеннолетия, чтобы в военкомате произнести: "Хочу служить". А затем начал свой военный путь в радиотехнических войсках Воздушных сил ВСУ. "Основная задача — выдача информации радиолокационного характера, боевая и разведывательная работа", — рассказывает Сергей. И, конечно, в РТВ главной была работа с техникой, что так нравилось юноше.

После учебы в подразделении радиотехнических войск Сергей вместе с побратимами и техникой отправился в зону АТО. Это было начало 2015 года. В Донецкой области Сергей Воронин был гранатометчиком. Парень вспоминает, задач было немного — охранять подразделение от нападений: сидеть в окопе и стрелять. За этими простыми обязанностями рядовой Воронин наблюдал, как все построено у военнослужащих, замечал, как работают его руководители. У парня крепло желание в будущем стать частичкой армейской системы.

"Я хотел быть командиром, хорошим, толковым, умным, который принимает решения. Хотел научиться этому", — говорит уже старший лейтенант через почти восемь лет после тех событий. Парень чувствовал себя готовым ко всему: частым переездам, новым городам служб, множеству задач. Желание защищать свою страну было сильнее всего.

Сергей Воронин поступил в Харьковский национальный университет Воздушных сил на факультет радиотехнических войск. Во время учебы мужчина женился, в молодой семье родился сын.

После окончания защитник выбрал службу в Харьковской бригаде — она среди выпускников считалась лучшей. Боевые задачи Воронин выполнял в Краматорске — ближайшая к врагу позиция. Служба, наряды, работа с техникой и редкие встречи с семьей — будни офицера сменялись один за другим. И так до 24 февраля.

В ночь полномасштабного вторжения враг обстрелял позиции роты Сергея Воронина. Старший лейтенант занимался наземной обороной, размещением людей по позициям для отражения нападения. Из-за отсутствия связи не было понятно, откуда ждать наступление. "Мы знали, что идут ракетные обстрелы, а по книгам после таких обстрелов — наступление наземного противника", — говорит Сергей Воронин.

Защитники выжидали врага, но ничего так и не произошло. Поэтому вернулись к выполнению задач разного характера. "Возле нас ложатся ракеты; мы из укрытий вылезем, землю отряхнем — и дальше ремонтировать технику. Она с началом войны работала сверхурочно. И как свойственно любой технике, выходила из строя", — рассказывает Сергей Воронин.

Старший лейтенант говорит, что работа РТВ кропотливая и, на первый взгляд, не очень заметная. "Вражеские самолеты очень боятся, когда их подсвечивают станции ЗРВ, потому что это значит, что по ним нанесут удар. Наше радиолокационное поле не столь заметно, однако, вовремя выдавая нужную информацию на другие подразделения, мы наносим им большой вред. Именно поэтому с первых часов враг пытался уничтожить подразделения радиотехнических войск по всей Украине, чтобы завладеть нашим небом", — рассказывает старший лейтенант.

В сентябре поступила команда на передислокацию отдельного радиолокационного взвода Сергея Воронина на освобожденную землю Харьковщины. 14 сентября двумя автомобилями защитники отправились на рекогностирование местности — искали и определяли новые позиции для бойцов. Осматривая местность в Изюмском районе, машины въехали на поле с противотанковыми минами. Никаких знаков об этом не было.

Несколько мин не сработали, но одна все же сдетонировала — как раз под пассажирским сиденьем Сергея Воронина. После взрыва мужчина быстро пришел в сознание. Сразу понял — правую ногу потерял. "Крови было много — вторую ногу тоже растрощило. Ребята зажали по максимуму и отвезли в ближайший медицинский пункт. Там оказали первую медицинскую помощь, сложили левую ногу мне, затамповали правую, дали обезболивающее. Потом я все помню отрывками — то просыпался, то терял сознание".

В Харькове Сергей пробыл день, затем вертолетом его доставили в Киев. Очнувшись в госпитале, увидел, что уже нет обеих конечностей. Вторую ногу не удалось сохранить, поэтому ее ампутировали.

"В Киеве хирурги спасли колени. Колени есть, а это хорошо для протезирования. Чуть больше месяца — и меня направили во Львовскую область. Здесь я прохожу реабилитацию и занимаюсь спортом, чтобы поскорее стать на ноги", — говорит Сергей Воронин.

Массаж, терапия, реабилитационный и тренажерный залы — так сейчас построен день защитника. Мужчина чувствует себя хорошо, понемногу готовится к протезированию. Говорит, что одного желания ходить будет мало, главное — быстрая адаптация организма к уже стальным ногам. Сергей Воронин надеется, что через несколько месяцев уже будет в строю.

"Я и ребятам говорю: главное — это цель. Я к ней шел и иду. Я учился, изучал технику, стремился к каким-то высотам, достигал. Мечтал и мечтаю до сих пор стать большим начальником, командиром. Таким, который тщательно все планирует и обдумывает, таким, у кого все работает как часы. У меня все впереди! Отсутствие некоторых частей тела — это не приговор, и я не собираюсь останавливаться!"

"Если мы сбили ракету, никто не знает, скольких спасли"

Игорь с Полтавщины попал в ВСУ в 21 год. При поступлении в Харьковский национальный университет Воздушных сил юношу уговорили пойти на факультет зенитных ракетных войск. После окончания вуза он отправился служить в Днепр — в 138 зенитную ракетную бригаду. С 2014 по 2020 год прошел через многие должности: заместитель командира дивизиона по вооружению — командир батареи, начальник отделения, начальник обслуги отделения. Но в 2020-м из-за семейных обстоятельств мужчине пришлось покинуть службу.

Полтора года Игорь был вне военного дела. По тому, что хорошо умеет и что нравится, сильно скучал. Постоянно был на связи с бывшими коллегами, часто созванивались. Полномасштабное вторжение 24 февраля застало мужчину за границей — он работал в Польше. Но быстро вернулся в Украину.

"Если мы это умеем, любим и знаем, то почему бы нет. Почему не идти и не защищать родную страну? Это наша обязанность", — говорит Игорь. С 22 марта майор заступил на круглосуточное дежурство в зенитных ракетных войсках. Ему удалось вернуться в родную бригаду.

"Помню выходы наших первых ракет по враждебным целям — было такое удовольствие. Потому что до 2022 года полигон и запуски были для нас что-то "вау", а сейчас уже как факультатив".

В расчете Игр сбил около 50 воздушных целей, а всего бригада — 200. Мужчина рассказывает, что в начале полномасштабной войны противник запускал ракеты по прямой, сейчас они маневрируют, стараясь уклониться от украинской ПВО: "У ракеты меняется и скорость, и высота". Противник учится и использует новые виды вооружения и беспилотников, но ПВО тоже постоянно усовершенствуется.

Защитники из зенитных ракетных войск переживают, когда не удалось сбить враждебную цель. Понимают, что их комплексы не всемогущи, но каждый прилет анализируют — как его можно было избежать?

"Если мы сбили ракету, никто не знает, скольких спасли. Сколько уцелело квартир, домов, заводов. А когда пропустили или потеряли цель — тяжело. Особенно, если узнаем, что есть 200-е, 300-е (убитые и раненые, — ред.). После прилетов думаем, как улучшить нашу работу, чтобы избежать их", — рассказывает Игорь.

Через "руки" Игоря и его побратимов за эти девять месяцев прошло множество видов ракет и беспилотников. Майор шутит: "Хорошо, что шахеды появились осенью. Не летом, когда люди ходили с мотокосами. Тогда бы у каждого торчала коса в спине".

При масштабных воздушных тревогах готовность техники бывает по 5-6 часов. Короткий перерыв. И снова — 5-6 часов. Если нет воздушных угроз, защитники дают технике отдохнуть, проверяют вооружение, ремонтируют его и занимаются бумажной работой. Игорь говорит, что все держится на личном составе, понимающем свою ответственность.

Сам майор Игорь раз в месяц из Днепропетровщины ездит на родную Полтавщину, чтобы немного побыть с семьей. Говорит, что так все время от времени пытаются отпускать, чтобы могли отдохнуть. Сейчас на рабочем месте ПВО завели котенка Муху — его привез волонтер. Ребята думали, что он будет ловить полевых мышей, но пока защитники держат небо над Украиной, котик только забавляется, ест и спит. 

Майор Игорь говорит: "Мы все время на месте. Расчет заступил на дежурство после возобновления вооружения, которое вышло из строя 24 февраля, и дежурит по сей день".

"Нашу работу можно сравнить с подводной лодкой, которая зарылась под воду, оттуда тихонько все анализирует"

Иван Шрамко родом из города Немиров. Парень — медик, получил специальность ортопед-травматолог, работал в частной клинике, а затем — заведующим аптекой. В начале 2022 года Иван Шрамко планировал с семьей переехать в Германию, уже сдал экзамен по языку, на руках имел контракт с иностранной клиникой. Но началось полномасштабное вторжение россии.

Мужчина сразу отправил жену Валерию и двух дочерей за границу, а сам остался в Украине. Врач волонтерил, проводил бойцам тренинги по тактической медицине. Когда уже самому позвонили из военкомата — мобилизовался.

Иван Шрамко признается: было страшно. Потому что в конце весны появлялось много новостей о потерях украинских защитников. Мужчине предложили стать либо стрелком в пехоте, либо боевым медиком. Иван пошел по специальности: "Зачем распылять потенциал, если могу на своем месте приносить пользу".

Месяц учений, экзамены и распределенние в бригады. "Я попал в радиотехнические войска. Акцент делался на то, где есть потребность в медиках, а не куда хочется", — говорит Иван Шрамко.

Боевое крещение, как его сам называет мужчина, произошло вскоре после принесения присяги. Иван был недалеко от места, куда прилетела вражеская ракета. "От сильного взрыва сложилось такое впечатление, что ударили прямо по нам. Но нет, чуть дальше. С разрешения комбата я отправился на помощь".

Тогда в первый раз Иван Шрамко столкнулся с пострадавшими от ракетного удара. Медик разгребал завалы, доставал людей и оказывал им помощь. "Это было очень стрессово. На тот момент у меня еще не было боевого опыта. Хотя сам травматолог, видел разные травмы от аварий. Но здесь было все по-другому. Люди вокруг бегают в шоковом состоянии, нужно разгребать остатки здания и быстро оказывать помощь", — говорит медик.

Сейчас Иван Шрамко на позициях Донецкого направления. "Радиотехнические войска — глаза Воздушных сил. Все начинается с РТВ", — говорит медик и добавляет: "Тревогу, которую вы слышите в своих городах, даем мы. Это мы видим угрозы и сообщаем о них. "Девочки и мальчики, прячьтесь, летят негодяи». Наши ребята окопаны землей Донетчины, Харьковщины, Запорожской области".

Защитники из РТВ, благодаря технике, собирают информацию о вражеских целях в небе, затем ее передают дальше — чтобы другие защитники готовились сбивать.

"Нашу работу можно сравнить с подводной лодкой, которая зарылась под воду, оттуда тихонько все анализирует. Мы на секретных позициях, о которых никто не должен знать. Говорят, что мы не ведем прямого контакта с врагом. Но наши войска являются первоочередными целями для враждебной авиации и ДРГ. Потому что мы держим воздушное пространство. Если нас не будет, то вражеская авиация будет чувствовать себя очень свободно. Если залетят самолеты, то кто их остановит?"

Иван Шрамко вспоминает, что были случаи, когда враг мог запустить по одной позиции десяток дронов, чтобы ликвидировать хотя бы один локатор РТВ. "Мы находимся в относительной безопасности, но это призрачная безопасность. В любой момент может что-то прилететь", — говорит медик.

Среди задач Ивана Шрамко следить за состоянием здоровья военных, заботиться об их жизнях. "Работа военного медика, что в артиллерийских войсках, что в воздушных силах, что в пехоте — почти ничем не отличается. Люди умирают от одного и того же — кровотечения, остановки дыхания или сердечной деятельности. И не важно, как человек получил эту травму".

Позиция Ивана — на открытой местности; во время дежурств, длящихся несколько часов, с техникой в ​​степи защитников до костей пробирает ветер. "Арктический", — говорит Иван. Из-за этого в переходный период осень-зима военные много болели. Но сейчас уже привыкли к холодам — между дежурствами греются в небольшом блиндаже.

Во время отдыха Иван Шрамко общается по видеосвязи с дочками. Те обижаются на него, потому что давно не видели отца. Спрашивают, как у папы дела? Надел ли шапку? А много ли ракет сбил?

"Маленьким детям не объяснить, почему мне нужно быть здесь. Мы все уже что-то потеряли в этой войне. А самое страшное, что все потеряли не что-то, а кого-то. И я думаю, что у нас просто нет никакого права отсиживаться в стороне", — говорит медик. Ивана сильно вдохновляют побратимы, о здоровье и жизнях которых он заботится. Это мужчины, вышедшие из оккупированного Мариуполя.

"Они спасли свою жизнь и технику, которая потом принесла много пользы для зенитных ракетных войск. Но у самих ребят нет ничего: семей, домов, машин — все осталось в Мариуполе. Несмотря ни на что, эти герои с нами в поле. Когда случаются ротации, ребятам даже некуда поехать. Представьте, насколько сложно служить им, какую большую боль переживают и чувствуют. Они отдали все государству".

Иван уверен, что именно благодаря таким защитникам на свободных землях Донетчины держится все. "Они тихие и незаметные, но выполняют очень важную работу. Это как электричество. Есть свет — ну и ладно. Но как только исчез, вы сразу: "О, что-то уже не то. Уже не так, как хотелось".