Ульяна Пчелкина. Об эвакуации из Бучи и здоровье женщин с инвалидностью во время войны
"Это ПВО. Спокойно", — сказала почти безэмоционально Ульяна, набирая кого-то из родных, чтобы проверить, все ли в порядке.
Съемки четвертого, завершающего выпуска спецпроекта "Женское здоровье во время войны" проходили во Львове. Именно в тот день, когда россия в очередной раз совершила преступный обстрел критической инфраструктуры Украины. Взрывы вы можете услышать даже в нашем видео. Но разве могло нас это остановить? Сила нашей четвертой героини гораздо больше жалких потуг врага.
Ульяна Пчелкина — общественная деятельница, телеведущая, чемпионка мира по паракарате. Она вместе с мужем помогает людям с инвалидностью через организацию "Группа активной реабилитации".
Фото из архива Ульяны Пчелкиной
Утро 24 февраля разделило жизнь Ульяны Пчелкиной и ее мужа на "до" и "после" — как и жизнь большинства украинцев. До полномасштабного вторжения супруги жили в Буче, свое жилье они обустроили так, чтобы им было максимально удобно. Ульяна и ее муж Виталий — люди с инвалидностью. Для них война стала не просто испытанием, а буквально поставила в такое положение, в котором они чувствовали себя совершенно беспомощными.
Переглянути цей допис в Instagram
В новом выпуске вы услышите не только историю эвакуации из Бучи. Мы поговорим и о том, в какой поддержке сегодня нуждаются женщины с инвалидностью и как решать эти вопросы.
"Я ожидала вторжения. Я не ожидала геноцида"
"Я не была исключена из контекста войны с 2014 года — меня всегда беспокоил вопрос раненых военных, ветеранов и их дальнейшего пути. Не важно, по каким причинам человек в колесном кресле получил травму — потребности у нас будут одинаковы: в безбарьерном пространстве, обеспечении техническими средствами, в реабилитации, лечении… Исключиться из этого процесса, сделав вид, что война где-то там, далеко, для меня не было возможно. Поэтому я ожидала, что будет вторжение. Я не ожидала геноцида, если честно".
Переглянути цей допис в Instagram
Ульяна вспоминает последние недели перед полномасштабным вторжением. Признается, что постоянная включенность в контекст войны все же где-то ее расхолодила. Поэтому "тревожный чемодан" она не собрала.
"Я не говорю, что это правильно. Нет. Действительно, это — деструктивное действие с моей стороны. Единственное, что я делала, — информировала в своих соцсетях, как действовать в том или ином случае", — говорит Ульяна.
Даже, слыша призывы международного сообщества еще с осени, и, понимая, что стиль россии — "кочевое захватничество" и террор, до конца поверить в то, что война охватит всю страну, было сложно.
"Какое-то нападение на часть — да. Но то, что будут накрывать мирные города ракетами, расстреливать мирных жителей со связанными за спиной руками, — в это трудно было поверить. Хотя, поверить — да, а вот принять — нет".
"Куда деваться людям с инвалидностью?"
Дом, в котором живет семья Пчелкиных, находится всего в 3-х километрах от Гостомельского аэродрома. Они видели, как летели первые вертолеты, слышали взрывы. Но в то же время понимали, что бежать им некуда.
"Когда у нас все это началось, мы остались в своей квартире. Куда ехать? Где будет возможно находиться без света и воды человеку в колесном кресле? Наша квартира адаптирована к таким потребностям. Поэтому мы и не решились ехать даже тогда, когда нас оккупировали. А ужас в городе начал происходить почти сразу".
Переглянути цей допис в Instagram
Однако Ульяна убеждена, что даже с осени 2021 года, когда уже было понятно, что полномасштабная война реальна, мы бы уже ничего не успели сделать.
"Я еще тогда начала говорить с местными властями, спрашивая, что мы будем делать? Куда деваться людям с инвалидностью? В Донецкой и Луганской областях с 2014 года погибло очень много людей с инвалидностью. Они не смогли эвакуироваться из-за отсутствия уведомлений, планов эвакуации, доступных бомбоубежищ. У нас были все восемь лет с начала агрессии россии строить шелтеры, бомбоубежища, учить гражданское население, как действовать в случае атаки".
Это комплексная работа, которую должны были проводить задолго до полномасштабного вторжения. Вопрос доступности и безбарьерного пространства остро стоял в стране и до войны 2014 года. Но теперь он перерос в вопросы жизни и смерти.
"Когда человек в колесном кресле попадает под обстрелы на улице, упасть и спрятаться для него не возможно. Даже если я упаду, я просто не встану потом, мне нужно искать помощь. Ну представьте себе эти обстоятельства. Помню, КГГА сообщали, что нашли какое-то одно бомбоубежище, куда можно попасть человеку на колесном кресле. Вот давайте там и соберемся все. Ну смешно…"
Это страшно, когда тебе подруга пишет: "Они к нам зашли, помоги!"
В оккупации Ульяна и ее муж были почти две недели. Благодаря тому, что с ними вместе в квартире пряталась еще одна семья, они и выжили.
"Мы вышли в коридор между толстыми стенами, а они сидели под лестницей — сбежали с пятого этажа. Мы позвали их к себе, и с ними вместе были все это время. Собственно, благодаря им мы и выжили. Они могли, как минимум, пойти набрать воды для всех нас. Потому что по гильзам ездить тяжело — это мы уже выяснили".
Почти сразу исчез свет, потом газ и водоснабжение. На четвертом этаже их дома произошел пожар из-за попадания снаряда. Его успели потушить. А 4 марта, когда оккупировали Запорожскую АЭС, Ульяна смогла запостить последнюю стори со словами "Куда смотришь ты, мир? Нам грозит ядерный взрыв". После этого полностью исчезла и связь.
"В полной информационной блокаде мы находились пять дней. Это страшно, когда тебе подруга пишет: "Они к нам зашли, помоги!" И с ней больше не было связи вплоть до 10 числа — когда они уехали. Пять дней, по сравнению с оккупированными и деоккупированными территориями, выглядят сейчас не так уж плохо: действительно, у нас все еще легко обошлось: у нас были запасы пищи, можно было набрать технической воды. Единственное — было очень холодно, и предшествовали морозы".
Ехать они решились именно из-за холода. Ульяна говорит, что у человека в колесном кресле ниже уровня травмы терморегуляция нарушена. Если он замерзает, согреться очень сложно. Поэтому 9 марта они решили уезжать.
"Мы выезжали колонной. Я за рулем своего авто, а муж — в "бусике" организации. Ехали по не согласованному коридору. Проскочили через Дмитровку. Видели там разбитые колонны оккупантов. И я так хочу верить, что животное, трогавшее мой паспорт, мою машину, — сгорело там где-то, в той груде дерьма, что там пылало".
Ехали они и по минным полям, и видели, как одну из выбившихся из колонны машин — обстреляли. "Они остались целы", — добавляет Ульяна. Только после восьми вечера их группа добралась до шелтера в Фастове. А после этого они решили двигаться на Запад. Нашли жилье во Львове, где мы и встретились.
Переглянути цей допис в Instagram
Добравшись до Львова, Ульяна с мужем сразу включились в волонтерскую работу. Общественная организация "Группа активной реабилитации", в которой работают супруги, создала Гуманитарный хаб. Волонтеры с первых дней после выезда из оккупации упаковывали, отправляли, развозили посылки с необходимыми вещами для людей с нарушением здоровья и функций организма.
Фото из архива Ульяны Пчелкиной
Фото из архива Ульяны Пчелкиной
Сейчас их гуманитарный хаб значительно вырос, присоединились и волонтеры, и грантодатели. Планируется закупка большого количества колёсных кресел для людей с травмами спинного мозга и схожими по последствиям заболеваниями. В дальнейшем организация планирует перейти к своей обычной деятельности.
"Сейчас на осмотр женщины с инвалидностью — 12 минут"
Вопросы, касающиеся репродуктивного здоровья женщин с инвалидностью, остро стояли и до полномасштабной войны. А сейчас, когда многие из них стали переселенками, они особенно актуализировалось.
"Доступа к нормальному обеспечению репродуктивного сексуального здоровья для женщин в креслах колесных в Украине почти нет. Ни контроля, ни превентивных каких-либо мер. Давайте напрямую: любой женщине, — даже той, которая не имеет инвалидности, — залезть на это кресло не так уж просто. Я молчу о себе. В больших городах все же частная медицина сделала очень большие шаги в этом вопросе. Они заинтересованы в пациентах, поэтому устанавливают те же кресла с подъемниками и так далее".
В Киеве недавно прошел круглый стол, посвященный именно этим вопросам. Ульяна выступала как модераторка и экспертка.
Фото из архива Ульяны Пчелкиной
"Да, я понимаю, что это была концентрация заинтересованных людей. Но их не двое было, а гораздо больше. И они хотят учиться, развиваться. Они ищут терминологию, методы и особенности общения с пациентами. Потому что у женщин с травмами спинного мозга все же сохранен интеллект, но, если у человека психические нарушения, здесь уже совсем другое дело, например, человека с аутизмом учат, что касаться его интимных органов никто не имеет права, потому что это насилие. И тут же нужно объяснить, что гинекологу можно это делать. Понимаете, да? Это тяжелая и очень сложная работа".
Фото из архива Ульяны Пчелкиной
Также есть проблемы с просветительской работой. Не только среди женщин с инвалидностью.
"Движения есть, но это не покрывает массовых запросов. У нас же еще и большие проблемы с образованием по женскому здоровью. Мы уже не говорим о женщинах с инвалидностью. В целом. Я могу оценить "до" и "после", потому что Мы привыкли, что к врачу будем идти тогда, когда уже поздно или почти поздно, поэтому я призываю всех женщин при случае беспокоиться о своем здоровье, особенно когда вам уже немножко за 30. Ищите своего гинеколога, заботьтесь о себе".
Есть вопросы и относительно доступности: как женщине на колесном кресле узнать, где есть безбарьерный кабинет, а еще — добраться до него. Кроме того, найти врача-профессионала. А еще — "вклиниться" в стандартный пакет медицинского обслуживания.
"Сейчас в Украине на осмотр женщины с инвалидностью такие же 12 минут, как и на осмотр женщины без инвалидности. Согласно пакету услуг. За 12 минут я разве что успею снять штаны. Поговорить с врачом, описать свою проблему — нет. Я знаю, что эти вопросы будут форсироваться. Потому что нам нужно идти к человеку, а не по стандартам".
Ульяна сразу пошла по пути обслуживания в частных клиниках. Но подчеркивает, что нельзя по ее ситуации оценивать всех женщин с инвалидностью.
"Я работаю. Я могу платить. Люди, не имеющие возможностей, находятся в совершенно иной ситуации. Они не имеют доступа к медицинским услугам. Они даже не могут нормально контактировать с семейным врачом. Нет доступности. В сельской местности женщины не ходят на осмотры. Как? Как туда добраться?"
Ульяна подчеркивает, что, безусловно, все реформы не могут заработать мгновенно. На это нужно время. И первое, что необходимо делать — это информационные кампании. Женщины должны знать свои права и понимать, что заботиться о своем здоровье важно.
"Мы станем реализованы в этом вопросе, когда донесем эту информацию не мне, Ульяне из Киева, а женщине в самом отдаленном селе Закарпатья. Когда эта информация придет к ней, и она сможет получить эти услуги. Тогда можно будет сказать, что мы действительно чего-то достигли", — говорит Ульяна.
—
Это был четвертый выпуск цикла сюжетов о женском здоровье во время войны.
Мы говорили о психологии и о физическом здоровье. Мы слышали истории разных женщин и разных судеб. Их всех объединила война. Каждая из нас проживает по-своему. Но это все делает нас только сильнее.
Заботьтесь о себе, следите за здоровьем, радуйте себя даже в тех условиях, когда радоваться тяжело и — казалось бы — неуместно. Мы не имеем права подарить врагу наше плохое самочувствие.
Роды под обстрелами: история женщины, которая рожала в первые дни войны
Как стресс от войны влияет на женское здоровье и как себя уберечь. Советы гинеколога
"Быть не в норме — это нормально". Психологическое здоровье женщины во время войны. Видеоинтервью с психологиней Екатериной Дутко
Осуществлено при поддержке Ассоциации "Независимые региональные издатели Украины" в рамках реализации грантового проекта The Women in News с WAN-IFRA. Мнения авторов не обязательно совпадают с официальной позицией партнеров.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
