445 крестов и эксгумация в Изюме на Харьковщине: город, который превратили в пыточную

Фото: Рубрика

Пыточная. Вот чем стал для украинцев с марта оккупированный россиянами Изюм. На прошлой неделе город освободили украинские силы — теперь там находят братские могилы и остатки замученных людей. Замученных за то, что были украинцами на украинской земле.

Осторожно, материал содержит фото, которые могут вас травмировать. Но эти фото должен видеть весь мир. Это настоящее лицо россии.

Невинно убиты и похоронены в заминированном лесу

Изюм, окраина города, улица Шекспира. С одной стороны — несколько десятков частных домов, с другой — заминированный лес. Всю оккупацию на этой улице жили лишь несколько семей и одиноких бабушек. С другой стороны улицы в лесу стояли российские войска — из-за этого теперь лес весь перекопан укрытиями для танков и пехоты.

Сразу за окопами — кладбище, на окраине которого за эти месяцы появилось много новых могил. 445. 445 крестов для 445 погибших от рук россиян местных жителей. Для города с населением около 48 000 это очень большая цифра, учитывая, что значительная часть жителей смогла эвакуироваться.

Жители улицы Шекспира знали о существовании новой части кладбища, но во время оккупации даже просто выйти из дома было крайне опасно, так что они только догадывались, сколько людей было похоронено там с начала апреля. По словам Людмилы, которая живет напротив кладбища, она с мужем имела радиоприемник — они знали, что происходит в Украине, знали, что было в Буче и Ирпене. Людмила говорит, они понимали, что в их городе может быть такая же, или даже большая трагедия.

16 сентября на кладбище началась эксгумация. Это долгая и сложная процедура, в которой должны соблюдаться все нормы. Среди могил — криминалисты, полицейские, прокуроры; они и документируют преступления россиян. И около сотни журналистов — ведь мир должен знать правду о том, что россияне делают на оккупированных территориях. Что происходит с людьми, которым не повезло жить там, куда пришла российская армия.

Несколько десятков одетых в защитные костюмы военных по очереди раскапывают могилы.

У большинства могил нет табличек с именами, только порядковый номер.

Кроме журналистов здесь есть и несколько местных.

Один из них, Григорий Иванович рассказывает:

«Жена, Люда, погибла рано утром седьмого марта. Из-за страшных обстрелов мы провели ночь в погребе и рано, в шесть, вышли из него. Вылезли — весь город пылает, соседний дом разбит — где был большой магазин, на пять этажей, — он весь пылал… Все соседи вышли, «ротозейничали», смотрели на весь этот ужас… И вдруг опять налет… И… жена погибла.

Сначала похоронил у себя на огороде, потом нашел разными путями гроб, крест, необходимые ритуальные вещи. Чтобы похоронить по-человечески. Заплатил 4000 гривен. Сделал все как следует. Похоронил в старой части кладбища, не в этой. Она была «золотой» женщиной. Мы прожили вместе семь лет.»

Неподалеку полиция общается с мужчиной, который был ответственен за погребение на кладбище. Рядом один из могильщиков, Дмитрий. Он рассказывает о том, как происходили захоронения во время оккупации:

«Нам привозили людей: у кого были документы — мы записывали, у кого не было — записывали как неизвестного. Мы раньше работали в частной ритуальной службе, а сейчас работали здесь, чтобы эти люди не оставались в городе, а были похоронены. У нас две бригады, по четыре человека, работали по очереди. В начале оккупации очень много умерших привозили. К нам обращались местные жители с просьбой в помощи похорон и мы им помогали. Мы здесь копали ямы, нам привозили умерших. Также мы хоронили наших погибших из терробороны».

Уже в первом десятке эксгумированных криминалисты находят человека со следами петли на шее. Учитывая таблички с датами смертей, которые есть на некоторых крестах, и из разговоров с местными, часть похороненных — это люди, умершие либо из-за нехватки лекарств, либо из-за невозможности вовремя получить медицинскую помощь — как ту, которую они регулярно получали в мирной жизни, так и ставшую необходимой в условиях войны.

Точное количество погибших от обстрелов и пыток установит экспертиза. Но уже сегодня точно известно о 53 погибших в подвале жилого дома, который использовали в качестве укрытия от обстрелов.

33-летний Сергей Штанько жил в доме по улице Первомайская, 2. Работал программистом. А затем его жизнь разрушили россияне вместе с домом, в котором он жил.

«Мой девятиэтажный дом обрушился 9 марта, я был дома. Дом начал гореть, вытащил маму, потом соседа, которого завалило. Мы спасали, кого смогли вытащить, другие жители погибли моментально. Когда спасатели начали доставать трупы, мы с мамой и соседом их опознавали, потом их забирала машина и везла не кладбище.

Когда было холодно, мы жили на даче у соседа, а потом вернулись в дом в уцелевшую соседнюю квартиру — заклеил там окна.

Из нашего дома в том подвале погибли 30 или 35 человек. Общее количество опознанных – 46. Неопознанных – семь. В общем, 53. Это все те, кто был тогда в нашем доме в подвале.

Сейчас у меня нет никаких чувств. Все слезы вышли, все нервы ушли", — говорит мужчина.